Мертвый командир все еще держал при себе двухунцевый пакетик с героином; я высыпал его в чернильницу, стоявшую на столе. Потом разбил стеклянную витрину, за которой хранились образцы оружия, и позаимствовал штык от старинного ружья, после чего взломал замок у нижнего шкафчика, где в аккуратных ячейках содержалось остальное оружие. Схватив четыре гранаты и прикрепив их к поясу, я кивнул Виктору Сейблу, чтобы он следовал за мной.

Было уже четыре минуты пятого. Скоро над горизонтом появится солнце.

Теперь я даже был рад, что ураган Фрэнсис навис над берегом во всей своей устрашающей мощи, рад и тому, что подача электричества из города была прервана и крепости пришлось полагаться на свой устаревший генератор. Пара охранников у главного входа не могла разглядеть нас в темноте, пока мы не вынырнули у самого их носа. Капитан приказал им впустить меня, но они не ожидали, что я захочу и выйти, поэтому мое внезапное появление их очень удивило. Они долго колебались, не нужно ли им позвонить за инструкциями, так что, когда один из них повернулся ко мне спиной, тут же получил удар по голове моим верным сорок пятый, а другой, едва вскинув винтовку, встретил такой мощный удар, что, уронив ее, отлетел к стальной решетке. Но он был только оглушен и не утратил своей кошачьей интуиции. Как только я шевельнулся, он был уже снова на ногах, а его рука потянулась к короткому кинжалу на поясе.

Я не мог позволить ему позвать на помощь и дал шанс сделать выпад. Я быстро отскочил в сторону, и лезвие прошло у меня вдоль ребра, словно прикосновение клейма. Второго шанса у него уже не было. Я перехватил его руку, вывернул сустав и одновременно, ударом колена под дых, выбил воздух из легких. Приклад сорок пятого завершил работу, отключив все болевые точки, так что охранник остался корчиться на каменном полу в бессознательном рефлексе.

Раз электричество вырублено, было бессмысленно попытаться открыть ворота с его помощью. Единственное, на что я надеялся, — они должны были предусмотреть ручное отпирание ворот в случае аварии. Я посветил себе фонариком и быстро обнаружил, что упаковочный ящик, который охранники использовали вместо стола, скрывал ручную лебедку. Отшвырнув ящик, я навалился всем телом на рукоятку. С нее обильно посыпалась ржавчина, прежде чем ворота пришли в движение. А когда острые концы приподнялись над землей всего на четыре фута, что-то в механизме заело, и решетка перестала двигаться — наверное, обломок металла застрял в шестеренках. Я махнул Виктору Сейблу, чтобы он пролез под зубьями. Но пролезть сам я не мог — нужно было, чтобы кто-нибудь держал лебедку и она не раскрутилась. Неизвестно, по какой идиотской причине, но я рассмеялся. Для смеха было явно не то место и не то время, но я продолжал смеяться. Леди Удача не оставляла мне никакого шанса. Все, на что я мог надеяться, — что тот же кусок металла, который не давал решетке подняться, не даст ей упасть слишком стремительно... Вот только ее внушительный вес играл против меня. Единственный шанс. Это все, что у меня оставалось. Я отпустил рычаг, быстро нырнул под решетку, прокатился по земле и остался лежать в испарине, пока заостренные пики не опустились в свои гнезда.

Сейбл наклонился и помог мне подняться. Я ощупал гранаты на поясе и проверил сорок пятый, ощутив его дружеское тепло на боку, потом посмотрел на свои руки и вытер их о пиджак.

— Вы ранены.

— Меня ранило до этого.

— Вам, наверное, нужна помощь.

— Позже, — сказал я. — Сейчас нет времени.

Я потащил его к «вольво», подождал, пока он заберется внутрь, и повернул ключ зажигания. Все, что я мог подумать, было: «Черт побери, она все еще работает!»

Снижать скорость было почти невыносимо, но гнать означало бы смерть. Фары осветили двоих часовых, обходивших свою территорию с ружьями наперевес. Я включил нижний свет, чтобы фары не слепили им глаза, и, высунувшись из окна, окликнул их.