|
С первых же слов его рассказа я понял, что говорит он чистую правду, ведь мне давно являлись знамения, будто я скоро вообще останусь в одиночестве: один на один с этим Зверем. Я отдал тогда Торну семь древних кинжалов – единственное оружие против Дьявола, ими надо была пронзить Его тело. К тому времени жена Торна была уже мертва, впрочем, как и двое других несчастных, узнавших правду! – Бугенгаген покачал головой. – Полицейские застрелили Торна до того, как он успел вонзить кинжалы в тело сына Дьявола. Они решили, что посол сошел с ума после смерти жены! – Бугенгаген снова замолчал и кивком указал на газетную фотографию. Все, чего он хотел от Моргана, заключалось в том, чтобы тот поверил ему, осознал страшную опасность и начал наконец действовать. – Ребенок все еще жив!
Последовало долгое молчание, затем Морган спросил: – Где он теперь? – В Америке. Живет со своим дядей – братом покойного Торна. И как написано: «Там его власть распространится, он будет разрушать и процветать, орудием в его руках будут и святые и сильные мира сего». – О Майкл, немедленно отправляемся в Америку! – воскликнула Джоан Харт, репортер до мозга костей. – Да замолчи ты! – оборвал ее Майкл. То, что сообщил Бугенгаген, выходило за рамки сенсационной новости. Бугенгаген тем временем наклонился к своей ноге и вытащил из ботинка чудесно сшитый кожей мешочек с парой кармашков и бог весть каким количеством всяких ремешков и кнопок. Когда археолог положил его на стол, что-то внутри мешочка звякнуло. – Ты должен передать это новым родителям мальчика, – заявил Бугенгаген. – Тут кинжалы и письмо, которое им все объяснит. Морган никак не мог понять, чего добивается от него Бугенгаген. Одно дело – услышать эту фантастическую историю, пусть даже поверить в нее, и совсем другое – принять участие во всей этой заварухе. – Извини, Карл, – засомневался Майкл, покачивая головой. – Ты же можешь ожидать от меня просто… – Их необходимо предупредить! – резко перебил его Бугенгаген. Посетители за соседними столиками стали на них оглядываться. Археолог перешел на хриплый шепот. – Я уже стар и слишком болен. Я не могу сделать этого сам. И поскольку я – единственный, кто знает правду, я должен… – Очевидно, ужас от осознания этой мысли настолько сковал Бугенгагена, что он не в силах был закончить фразу вслух. – Должен что? – пытал его Морган. Ученый уставился на стакан: – …оставаться в безопасности. Морган грустно покачал головой. – Мой дорогой друг, у меня ведь определенная репутация. Бугенгаген ожесточенно прервал его: – Именно поэтому это должен сделать ты! Тебе они поверят! Майклу подобное заявление совершенно не льстило. Его по-настоящему начинало беспокоить лихорадочное состояние Бугенгагена. К тому же он просто не рассматривал просьбу учителя всерьез. – Но, Карл, меня же в определенном смысле сочтут за соучастника… Бугенгаген поднялся из-за стола. Лучи заходящего солнца пронизывали белоснежную библейскую бороду ученого, строгость и отрешенность черт делали его лицо похожим на лик святого. – Пошли к стене Игаэля, – скомандовал Бугенгаген. Это был приказ, и Морган почувствовал, что не смеет ослушаться. Сопротивление на сей раз было невозможно. – Ну и что дальше? – произнес он, хотя знал, что все уже решено. – Пошли, – повторил Бугенгаген и, повернувшись, зашагал в сторону своего «джипа». – Можно, я пойду с вами? – спросила Джоан, пытаясь пустить в ход свою самую обольстительную улыбку. |
