— Соглашаются на что? Стать одним из твоих Создателей?

— Получить шанс на это, — помахала передо мной указательным пальцем Мальцева. — Обычно, когда я встречаюсь с победителем и если он не подходит для участия в следующей Игре, то у него есть только один вариант награды, создание нового мира. Таким, каким он его видит, вплоть до мельчайших оттенков.

— И раз ты говорила, что паразиты были кое в чём правы, то смею предположить, что эти миры далеки от совершенства? — настороженно спросил я.

— Нельзя создать идеальный мир для всех. Всегда найдётся кто-то недовольный. Конечно, демиург может приказать мне привить определённые качества разумным нового мира, но это лишает их индивидуальности, и по итогу демиург оказывается среди живых роботов.

— Некоторым может понравиться иметь целый мир рабов, — произнёс я, с отвращением представляя подобную ситуацию.

— Одну сотню лет, ну, может, три. Сейчас рекорд триста семь лет, шесть месяцев и четыре дня, — покачала головой Система. — Дольше всех просуществовал мир демиурга расы ящеров. Но у них и склад ума специфический. Построенный на кровавых культах, жертвоприношениях и насилии. И то, в конце концов, окончательно сошедший с ума ящер убил всех, кто был на планете, а после покончил с собой.

— И теперь тот мир чист и светел, и на нём зародится новая раса, которая рано или поздно примет участие в очередной Игре?

— Верно. Не оборвав нить, связующую мир со мной, уйти от игры невозможно. И рано или поздно созданный демиургом мир вновь вернётся ко мне, — ответила Мальцева.

— А как оборвать эту нить?

— Просто прикажи, и я сделаю. Только это будет мир до момента моего прямого вмешательства, словно меня и не было вовсе, — вздохнув, ответила Система. — Земля начнёт вновь существовать с того самого момента, когда тэхеды и ваши учёные начали эксперименты по проникновению в меня. Так что в этот подвал ты попадёшь лишь через несколько лет.

— И в таком случае я не буду помнить, что произошло со мной? Никто ничего помнить не вообще не будет?

— Ага. Жизнь на Земле будет идти, как шла до этого. Разве что мир твой будет отрезан от других навсегда. Впрочем, есть в подобном решении кое-какие подводные камни… — Мальцева взмахнула рукой, и на обшарпанной стене подвала появился экран, на котором я увидел собравшихся у кристалла друзей. — Все те, кто шёл за тобой: гоблины, жаболюды, крысолюды и прочие. Для них в места на Земле не будет, ибо не из твоего они мира, а, чтобы втиснуть их в твою реальность, нужно моё постоянное присутствие.

Одновременно со словами женщины менялись и изображения на стене, попеременно демонстрируя всех тех, с кем я прошёл этот недолгий, но весьма запоминающийся путь.

Глядя на то, как я внимательно разглядываю лица, Мальцева прикусила губу, словно о чём-то серьёзном раздумывала, а потом продолжила говорить.

— Впрочем, в знак зарождающейся между нами дружбы открою маленький секрет. Даже если ты создашь свой мир, различные расы нормально в нём сосуществовать не смогут. И рано или поздно этот вариант обернётся ужасной войной между разными видами. Такое тоже неоднократно происходило.

— То есть для проигравших рас выхода из Системы уже нет?

— Есть. Главное — принять правильное решение, Николай.

— Какое из них правильное? — невесело спросил я. — В первом варианте я отсекаю Землю, но бросаю на произвол судьбы всех тех, кто мне доверился. Во втором — создаю мир, который определённо обречён. Выбор похлеще двух стульев.

— Но есть же ещё один вариант. Победить в Игре и создать миры для каждой отдельной расы, — улыбнулась Мальцева.