|
А потом рухнула в глубокий обморок, за краткую вспышку гнева израсходовав все свои силы. Глубокоуважаемый врач надулся как сыч и громогласно заявил, что не желает иметь дело со столь неуступчивой больной, погрязшей в косности и предрассудках, и на следующий же день поспешно бежал из нашего имения. После его отъезда батюшка недосчитался столового серебра, а еще через несколько месяцев из близлежащей деревни явился разгневанный крестьянин, волоча за руку зареванную девицу, видимо свою дочку, с подозрительно округлившейся талией. При этом он кричал на всю округу о том, что найдет этого смазливого ромалийца и… В общем, я не совсем поняла его дальнейших угроз, а Ирган и Ельгия, более просвещенные в плане ругательств, наотрез отказались объяснять мне смысл этих выражений. Помню только, что в них каким-то образом фигурировали родители ромалийца и некие отношения, в которые мужик обязался с ними вступить.
Так или иначе, но батюшке пришлось щедро заплатить разгневанному крестьянину. И после этого саэр Алоний отказался от идеи найти в какой-либо другой стране врача, способного излечить матушку. По крайней мере, целители, которых он по-прежнему изредка привозил в имение, всего лишь поили матушку травяными отварами, по большей части успокаивающими, и не проповедовали столь радикальных методов лечения. Я невесело хмыкнула, прибавив шагу. Почему-то накатил страх. Как и обычно, впрочем. Именно в этой низине, расположенной примерно на полпути к озеру, мне всегда становилось не по себе. Даже птицы здесь никогда не пели. Ветви деревьев, покрытые зеленым мхом, спускались почти до самой земли, образуя нечто вроде шатра над узенькой ниточкой едва угадывающейся среди травы тропинки. Казалось, будто из-за плотно сомкнутых стволов кто-то следил за мной недобрым взглядом. Только комары во влажном, душном сумраке чувствовали себя привольно. Я заторопилась покинуть нехорошее место, но по злой иронии судьбы почти сразу споткнулась о выступающий из земли корень березы, вольготно пролегший поперек моего пути. С приглушенным вскриком упала, выставив перед собой руки, и зашипела от боли, до крови разбив колени. Более того, разорвала при этом платье, что грозило мне крупными проблемами дома. Вряд ли столь вопиющий случай получится скрыть от тин Ималии. Наверняка она сейчас сильно злится, получив выволочку от моей матери, а значит, при моем возвращении осмотрит меня с ног до головы. И разбитые колени вкупе с грязным платьем послужат более чем достаточным поводом для нового утомительного разбирательства. Я тихонечко застонала от жалости к себе. Поскольку навредить платью больше при всем желании было уже невозможно, села прямо на землю и задрала подол, осматривая глубокие кровавые ссадины. Ой-ой-ой, даже страшно представить, что меня ждет дома! Ималия наверняка придумает всякие ужасы, которыми я якобы занималась в свое отсутствие. Опять придется краснеть перед отцом. Благо, что он меня и пальцем не тронет, но расстроится. Да и маму лишний раз волновать не хочется. И я постыдно разревелась, размазывая по лицу слезы грязными после падения ладонями. Что же мне так не везет? Нет, не стоило идти сегодня на прогулку. Верно говорят: если дело не заладилось с самого начала, то не стоит его продолжать. Я так упоительно и от души плакала, что не замечала ничего на свете. Наверное, именно этим можно объяснить тот факт, что я не услышала чужих шагов. Но вдруг у меня за спиной послышалось осторожное покашливание, и хрипловатый мужской голос вежливо осведомился: – С вами все в порядке? Я взвизгнула от неожиданности и вскочила на ноги, торопливо опустив неприлично задранный подол. Обернулась и увидела перед собой незнакомого парня. На вид ему было около двадцати. Белая просторная рубаха заправлена в узкие штаны. На ногах – высокие сапоги, заляпанные грязью. Ишь ты, и где только умудрился ее выискать в такую сушь? Парень встряхнул темной вихрастой шевелюрой и повторил свой вопрос, глядя мне прямо в глаза: – С вами все в порядке? Я слышал, что вы плакали. |
