В гостиной висел календарь, с которого Хеннинг ежедневно срывал по листку. Ванья вышла туда, чтобы посмотреть.

В полутьме она с трудом различила цифры.

Была та же самая ночь! Значит никто не заметил ее отсутствия.

Три часа ночи.

Вернувшись в спальню, она села на край постели.

Все-таки, это был сон! Всего лишь сон, возможно, желанный для нее сон. Сон о том, что ей удалось освободить Тамлина из темницы и ночных демонов от Тенгеля Злого.

Может быть, Марко добавил в снотворное наркотический порошок? Она знала, что в таких случаях человек видит странные сны.

Значит, она не встречала черных ангелов, не была в обители ночных демонов, не приближалась к пещере демонов шторма. Значит, она не видела и Тамлина.

Она была совершенно разочарована.

В руке у нее было что-то странное на ощупь. Ванья зажгла лампу, чтобы посмотреть.

На ее ладони лежал клок жесткой, темно-серой звериной шерсти.

А ее ночная рубашка?

Господи, она была просто изорвана в клочья! Большой кусок на подоле был оторван. Ворот рубашки был разорван.

Ванья медленно подняла голову и затаила дыханье, словно боясь, что кто-то сможет услышать ее вздох.

12

Прошло два года.

Хеннинг и Агнета желали своей дочери только добра. И не их вина в том, что они сделали для нее совершенно неподходящий выбор.

Их маленькая, любимая, прекрасная Ванья наконец-то успокоилась. Но в ее глазах по-прежнему было что-то такое, чего они не могли понять. Иногда у Агнеты возникали кое-какие догадки: она видела такую бесконечную и болезненную скорбь, которую невозможно было описать словами.

Но Ванья ничего не говорила. Первые месяцы после того, как их навестил Марко, она была погружена в себя. Была задумчивой и рассеянной. Но потом стала больше вникать в их повседневную жизнь, смеялась вместе с ними, играла с Андре, ухаживала за Ветле, маленьким сыном Кристоффера и Марит, родившимся в 1902 году и ставшим ее фаворитом среди людей.

Внешне она была радостной и приветливой молодой девушкой, всегда готовой прийти на помощь, и очень расторопной. Но при более пристальном внимании можно было заметить, что часто ее смех беспричинно замирал, а руки бессильно опускались, словно ей приходили в голову тяжелые мысли. Но это длилось лишь мгновение: в следующую минуту она снова становилась самой собой.

И все же Агнета и Хеннинг были озабочены. Когда в их краях появился молодой, образованный учитель катехизиса, Агнета сказала мужу:

– Что, если мы пригласим этого молодого человека в гости? Он наверняка чувствует здесь себя одиноким.

– С удовольствием, – ответил Хеннинг, думая о том же, о чем и она. – Но он уже не так юн. Ты же знаешь, что он вдовец.

– Да, но…

И Агнета взялась за дело. Она принялась убеждать его в том, что Ванье нужен муж старше ее, человек надежный, в котором она будет видеть фигуру отца. Но ей не хотелось раскрывать свои планы, поэтому она сказала:

– Бедняга! Его жена умерла в родах. И ребенок тоже умер. Не пригласить ли нам его в четверг?

– Что? Умер в четверг? Ах да, извини! Конечно, в четверг очень подходит.

Он знал, что по четвергам Ванья бывает дома. Бенедикта и Сандер тоже. С веселым и словоохотливым Сандером никогда не бывало скучно за столом.

Мысли Агнеты перенеслись во двор, где Ванья катила впереди себя коляску с маленьким Ветле. Агнета видела, как приветливо улыбалась ее дочь лежащему в коляске ребенку.

– Ей самой нужен ребенок, – еле слышно прошептала она. – Моей маленькой Ванье. Ей нужен свой собственный ребенок, она так любит детей!

Франк Монсен вздохнул.

Еще одно приглашение от дружелюбных местных жителей.