– Нет, неужели?.. – воскликнула Бенедикта, отворачиваясь в страхе и отвращении.

– И я сказала ему, что он не должен этого делать, а он упал на колени и стал упрашивать меня сдержать свое обещание, потому что я в его жизни – все… И это закончилось тем, что я с большой неохотой пообещала ему выполнить свое обещание, – устало продолжала она. – Но только в течение одного года. Он был просто счастлив, сказав, что для него это целая жизнь. Но меня это вовсе не радует. Я могу вытерпеть год, но не более того.

– И что же… потом? Ванья закрыла глаза.

– За это время я постараюсь убедить Франка в том, что мы не можем продолжать так дальше.

– Я не об этом тебя спрашиваю, Ванья, – мягко сказала Бенедикта. – Если все пойдет так, как положено, у вас будет ребенок. Что ты будешь делать с ним?

Ванья посмотрела ей прямо в глаза.

– Я попрошу тебя позаботиться о нем, – с неожиданной жесткостью сказала она.

Бенедикта поняла, что она говорит это всерьез.

– А как же ты сама? – спросила она.

– Об этом я напишу тебе. Я объясню все. Ах, Бенедикта, почему моя жизнь такая тяжелая?

Она заплакала, и Бенедикта обняла ее, как она это делала много раз, когда Ванья была еще ребенком. Она чувствовала, что Ванья страдает, и у нее не было никаких сомнений в том, что Ванья была в их роду одной из тех, кто страдает больше всего. Но она скрывала в себе свою скорбь, никто не имел права разделять ее.

Никто, кроме Марко. А его теперь не было с ними.

Пасмурным ноябрьским днем Ванья, как обычно, отправилась на вершину холма. Она ступала по свежевыпавшему снегу, кутаясь в шаль.

Тамлин ждал ее, как он это делал каждый день все лето и всю осень.

Вид у Ваньи был серьезным.

– Я не могу больше приходить сюда, Тамлин, – сказала она. – Примерно в течение года. Он изумленно взглянул на нее.

– Но почему? Ты не можешь так говорить! Опустив глаза, она сказала:

– Завтра я выхожу замуж. И мне хочется быть верной Франку. Большего я дать ему не могу. Если я вообще смогу ему что-то дать.

Тамлин крепко обнял ее, прижавшись лбом к ее щеке.

– Мы решили с тобой, что ты будешь жить своей земной жизнью без моего вмешательства. Но целый год…

То, как вдавились в ее кожу его ногти, ясно свидетельствовало о его ревности и отчаянии.

– Я должна, Тамлин. Я обещала это сделать ради Людей Льда.

– Я понимаю. О, как ненавистно мне это твое обещание!

– Мне тоже. Если бы ты знал, как противна мне одна только мысль об этом… Нет, я не буду очернять Франка, нет. Но когда я рожу ребенка, Тамлин, а я надеюсь, что это произойдет скоро, я вернусь к тебе. И я останусь с тобой навсегда.

Он прижал ее к себе. «Навсегда… – с горечью подумала она. – Слово „навсегда“ для меня не существует. Еще сколько-то лет вместе, Тамлин и я … Мы будем встречаться здесь… Нет, честно говоря, зимой эти встречи станут невозможными, мне будет слишком холодно. Я не смогу попасть в его мир, а он – в мой. Все совершенно безнадежно!

Она поведала ему обо всем этом и заплакала в его объятиях.

В этот вечер они любили друг друга дико и горячо, они никак не могли насытиться друг другом. Тамлин отдавал ей всю свою любовь – и Ванья никогда не переживала ничего подобного. Она отвечала ему такой же любовью – всей своей душой и всем своим телом. Их любовная встреча достигла под конец небывалой силы чувств.

Ванья пробыла с ним до поздней ночи. Но ей нужно было уходить. Они бесконечно оттягивали миг расставания, не в силах оторваться друг от друга.