Забеспокоившись, я глянула на женщину у телефона — она явно была маминой знакомой.

— Мам! — встревоженно зашептала я. — Ты не имеешь права ими торговать! У тебя нет лицензии!

Она поджала губы и взгромоздила мою корзину на прилавок у кассы.

Я со вздохом глянула на Дженкса — он пожал плечами. Я медленно пошла вслед за мамой, раздумывая, не уделяла ли я ей еще меньше внимания, чем мне казалось. Временами она совершает просто невообразимые поступки. Надо будет с ней поговорить, когда кофе пить будем. Нет, правда, как ей в голову взбрело?

Пока мы торчали в магазине, на улице зажглись фонари, мостовая под дождем засияла золотом и пурпуром праздничной иллюминации. Подумав, что снаружи холодно, я слегка размотала шарф для Дженкса, подходя к кассе.

— Спасибо, — тихо сказал он, опускаясь на мое плечо. Крылья у него трепетали, щекоча мне шею.

В октябре ему не стоило бы выбираться на улицу, но Маталине требовались споры папоротника, а сад уже уснул, так что ему оставалось только рискнуть добраться под дождем до лавки с колдовскими припасами. Ради жены он на что угодно пойдет.

Я потерла зачесавшийся нос.

— Тут в двух кварталах кофейня есть, — предложила мама под негромкий писк считываемых кодов, совершенно неуместный в пропахшем травами магазинчике.

— Глотни-ка воздуху, Дженкс. Я сейчас чихну, — предупредила я, и он перелетел на плечо к маме, что-то про себя бормоча. Я не расслышала, и это, пожалуй, к лучшему.

Чихнула я замечательно, прочистив легкие и заслужив «Будьте здоровы» от продавщицы. Только я тут же чихнула снова и даже разогнуться не успела, как чихнула в третий раз. Мелко дыша, чтобы не чихнуть опять, я в испуге посмотрела на Дженкса. Так чихать я могла только по одной причине.

— Черт! — прошептала я, глядя в огромное окно магазина — закат уже отгорел. — Черт, черт и еще раз черт!

Я резко повернулась к продавщице, уже складывавшей покупки в пакет. Круга вызова у меня с собой не было — первый я расколотила, а второй остался в колдовских книгах у меня на кухне. Черт, черт, черт! Надо было изготовить круг размером с карманное зеркальце.

— Мэм? — прогнусавила я, беря салфетку, протянутую мамой. — У вас круги вызова есть?

Женщина оскорбленно на меня вытаращилась.

— Ни в коем случае! Алиса, ты же уверяла, что она не водится с демонами. Пусть немедленно уберется из моего магазина!

Мама возмущенно фыркнула, потом сменила гнев на милость.

— Патрисия! — произнесла она. — Рэйчел не вызывает демонов. Газеты пишут только то, что повышает тираж.

Я опять чихнула, причем сильно, до боли. Черт, надо отсюда выбираться.

— Держи, Рэйчел! — крикнул Дженкс; я подняла голову и поймала брошенный им магнитный мелок в целлофановой упаковке. Теребя упаковку, я пыталась вспомнить замысловатую пентаграмму, которую мне показывала Кери. Из демонов только Миниас знает, что у меня есть прямая связь с безвременьем, и если я ему не отвечу, он чего доброго сюда припрется по линиям.

Вдруг стало больно, как от ожога. Скрючившись пополам, я задохнулась от боли и отпрянула от прилавка. Что за дьявол? Не должно быть так больно!

Дженкс взмыл к потолку, оставив позади себя облачко серебристой пыльцы, как осьминог выбрасывает чернила. Мать повернулась ко мне, забыв о подруге.

— Рэйчел?

Она увидела, как я корчусь, схватив себя за руку, и глаза у нее стали круглыми.

Рука онемела, мел выпал. Запястье горело, будто в печку сунули.

— Бегите прочь! — заорала я, но они только воззрились на меня как на ненормальную.