— Ты выражаешься так витиевато, потому что я подсознательно жду от тебя восточных изысков, да?

— Может ли робкий джинн осквернять твои уши грубыми ответами?

— Кто тебе сказал, что ты джинн? — Артуру показалось, что он придумал невероятно хитрый вопрос.

— Разве не величайший из великих нарек чистый дух небесного огня джинном?

— Нарек… Но не я же.

— Хватит ли мне дерзости поставить того, кто назвал меня так, впереди тебя по мудрости и прозорливости?

— Значит, ты называешь себя так, как удобно людям?

— Осмелюсь ли я в сотнях миров называть себя одинаково?

Вот собака бешеная, размышлял Коваль, рассматривая парящую в бронзовом свете бабочку. Больно ей, конечно же, не было, только идиот поймался бы на такую удочку. Но по сравнению с голографией двадцать первого века качество сногсшибательное.

— Ладно, но я не могу называть тебя просто джинном. У тебя есть имя?

— Будет ли лучезарному удобно называть меня Хувайлид?

— Удобно? Гм… Как скажешь. Погоди, — спохватился президент. — Такое имечко я не смог бы сам придумать! Ты не мог его вытащить у меня из памяти, верно?

— Имею ли я право оскорбить властительного робким напоминанием, что мое жалкое имя Хувайлид он мог слышать в годы отрочества?

У Коваля зародилось настойчивое желание швырнуть в джинна сапогом. Бабочка невозмутимо помаргивала шаровидными глазами, едва заметно шевелила полуметровыми пальцами. «Значит, что бы я ни спросил, я не услышу от него ничего нового? Тогда зайдем с другой стороны…»

— Почему ты показываешь мне это дурацкое распятие? Ты издеваешься надо мной?

— Разве отважился бы смиреннейший?..

— Прекрати нести чушь. Тебе прекрасно известно, что такое для христиан распятие. Какого черта вы подвесили бабочку, очень весело?

— Неужели мудрейший всерьез полагает, что вину человечества может принять на себя лишь человек?

— То есть… Поясни!

— «Вот ты и попался!» — подумал Коваль. — Армянскими ответами не отделаешься!»

— Может ли так быть, чтобы светлейший из людей не верил в благородные мотивы Летучего народа?

— Ах вот как… Ты хочешь показать мне, что бабоч… Что Летучий народ уважает христианскую веру?

Голос Хувайлида зазвучал торжественно:

— Разве у достойнейшего сына своей веры есть повод усомниться?

— Кажется, я понял… Для мусульманина ты будешь выглядеть совсем иначе, верно? А для ящерицы — станешь большим тиранозавром, так?

— Разве могущественнейший из сынов своей расы может ошибиться?

Коваль опять задумался.

— Э-э-э… Пожалуйста, отвечай мне односложными утвердительными или отрицательными предложениями, но только не вопросами…

Молчание.

Коваль даже слегка растерялся.

— Ты слышал, что я просил?

— Да.

— На самом деле ты машина?

— Нет.

— Ты живой из… как там его… из Летучих?

— Нет.

— Блин, так стало еще хуже… Ты же понимаешь, что я хочу узнать, почему хитришь?.. Вот что, давай ты будешь отвечать утвердительно или отрицательно, но с добавлением минимального развернутого комментария в размере… мгм… около пятнадцати слов. Уфф! — Артур почувствовал глубокое уважение к собственной находчивости. — На Земле есть живые Летучие?

— Нет. Да. Ответ не укладывается в указанные рамки.

— И да и нет?! Вы прилетаете и улетаете?

— Нет. Летучий народ не пользуется пространственными перемещениями.

— Вы приходите через Малахитовые двери?

— Да.