— Не пора ли в путь? — осведомилась она, устав от молчания.

— А ты, собственно, куда собралась? — Мефисто зевнул. — Домой, в Хаос, или намерена продолжить поиски? Если последнее, то можем составить компанию.

Переполняемая возмущением, Дара вскричала:

— Считаешь меня идиоткой?!

— Честно? — Мефисто улыбался. Дождавшись, когда очаровательная в гневе вдова дойдет до кондиции, нирванец добродушно продолжил: — Если совсем честно, то нет. Стервой — да, идиоткой — нет.

Дара заявила, что не желает больше с ним разговаривать. Корвин, с интересом следивший за их перепалкой, подумал, что Дара и Меф были, видимо, очень близки, однако возникшее было чувство ревности оказалось не слишком острым. Амберит сдержал ехидный вопрос о новостях ее личной жизни, — спросив совершенно про другое:

— А чего вы все словно с цепи сорвались? Мерль где-то мотается, на вызовы не отвечает. Дару в эти дебри понесло, Мандора и Деспила тоже в непонятных местах видели.

— Такты еще не в курсе? — поразился Мефисто. — Хотя, конечно, откуда тебе знать… В общих чертах дела обстоят так: наши друзья из Хаоса ищут что-то, с помощью чего можно было бы отремонтировать Логрус.

— Разумно, — признал Корвин. — Искренне надеюсь, что не найдут.

В этом Отражении серо-голубое небо и флора цвета хаки. Люк ведет джип по горной дороге и начинает догадываться, что переоценил свои возможности. Пора возвращаться в цивилизованные места. Отдохнуть, оттянуться, подумать. Люку становится ясно, что он опять ввязался в дурную историю, выбрав противника не по силам.

Он тормозит перед въездом на мост. Длинная полупрозрачная лента выгнулась дугой над пропастью. Разумеется, пропасть бездонная, а сам мост сверкает, искрится и переливается, словно вырезан из драгоценного камня.

Вдали, в верхней точке сверкающей дуги, возле пылающего в чаше огня продолжают сражаться двое. Люк убирает ногу с педали и сквозь призмы бинокля смотрит на бойцов. Те увлеченно швыряют друг в друга шаровыми молниями. Двойник принца Ринальдо шепчет:

— Неудачное место вы себе выбрали. И время тоже.

Он берет лежащую на заднем сиденье автоматическую винтовку, спускает флажок предохранителя и наводит перекрестье оптического прицела на ближайшую фигуру. Короткая очередь, потом прицел перемещается на вторую мишень. Оба существа сгорают в языках хлещущего из ран пламени. Удовлетворенно выкрикнув: «Yes!» — Люк откладывает винтовку, и в этот момент кто-то или что-то падает на него.

Двойник приходит в чувство, обнаружив, что лежит на краю той самой пропасти. Он связан, а рядом стоят два брательника из Нирваны. Фауст говорит Вервольфу:

— Ты ловко прыгнул на него со скалы.

— Он очень глупо затормозил точно под моей засадой.

— Примитив, — резюмирует Фауст, брат-мыслитель. — Такие, как он, покорны Судьбе.

— Он очнулся. — Это снова Вервольф, брат-воин.

Люк осторожно садится, стараясь не свалиться в бездну. Мысли путаются. Пожалуй, никогда еще он не был так близок к смерти. Если верны слухи, сыновей Кула и Гекаты нельзя обвинить в мягкосердечии. Они убивают, не задумываясь. Люк хватается за соломинку и скулит:

— Я не сделал вам ничего плохого…

— А мы ничего такого и не утверждали. — Фауст пожимает плечами.

Его младший брат глубокомысленно провозглашает:

— Каждый хоть что-нибудь да сделал. Этого вполне достаточно, чтобы нашпиговать тебя разрывными пулями, кастрировать, отрубить голову, четвертовать…

Войдя во вкус, он приводит длинный перечень наказаний такого рода.