Я бежал от смерти так, как, наверное, не бежал никогда в жизни! И я не мог уйти в Серый мир, потому что в этом случае моя добыча, торчащая из пасти, выпала бы и осталась преследователям. Нет, только мои ловкие лапы да рулящий хвост мне теперь во спасение!

Влево-вправо, влево-вправо! Как там было у спецназа? «Качание маятника вразножку»? А как называется четвероногое «качание маятника»? Вчетырехножку? Плюс хвост.

Кстати, он хорошо помогает сохранить равновесие и не свалиться, когда мчишься по залитым навозной жижей лужам и резко меняешь направление движения! Раз-раз, раз-раз! И я уже за углом! Еще бросок – и меня уже не достать стрелой! Вообще ничем не достать, куда им, двуногим, до меня?! Магические стрелы они на меня не потратят – жадные, сволочи! Магические стрелы для крупной добычи!

Клочок прикопал, замаскировав его в пахучем кусте – от подобного растения я сегодня «словил приход», – теперь не унюхают!

Бросок в Серый мир – и вот я уже бегу в гостиницу. Почему в гостиницу, а не к врагам, чтобы повторить происшедшее днем? Сам не знаю. Вернуться обратно выше моих сил. Мое кошачье чутье подсказывает, что этого делать не нужно. Что это опасно. Нет, не так опасно, как раньше, – гораздо хуже. Возможно, что колдун начал что-то подозревать в мой адрес. Если он умеет раскрывать «демонов» – тут я и сложу свою пораненную голову. Мне и так слишком много везло в последнее время, хватит испытывать судьбу, надо устроить перерыв.

До рассвета время еще есть и после рассвета – тоже. Подумаю. Кроме того, надо поделиться информацией с Эленой, возможно, она придумает, что делать. Ну не одному же мне отдуваться, в конце концов! Я всего лишь маленький кот, а не тигр, мать вашу в дышло!

Проникнуть в комнату было несложно, сложно поднять Элену так, чтобы не разбудить Амалию. Не надо девочке знать лишнего. Пока не надо.

Я осторожно ткнул в голую попку, едва прикрытую одеялом, своей мокрой грязной головой, Элена шевельнулась, пошлепала губами… но не проснулась. Я еще ткнул, сильнее. Она что-то пробормотала, отмахнулась рукой, как от назойливого насекомого, и тогда я выпустил когти и легонечко так провел ими по внутренней стороне бедра этой сони.

Элена взметнулась с кровати – ловкая, гибкая, и через мгновение в ее руке уже блестел кинжал – острый, как жало осы. Через пару секунд она сообразила, что в комнате никого нет – кроме нее, подруги и кота, – опустила клинок и со вздохом прошептала, облегченно вытерев лоб:

– Ну мне и сон приснился! Будто я в постели с колдуном, он кладет мне руку между ног, а рука такая костлявая! Кости из нее торчат, как скелет! Он проводит рукой, и… бррр! Ой! Это еще что такое? Что с тобой?! Пошли!

Нет, все-таки зрение фейри точно лучше, чем у людей. По крайней мере, в темноте. Хотя в комнате вообще-то и не было так уж темно – рассвет занимался, да и луна висела, как здоровенный медный таз. Для котов так вообще – все высвечено, будто прожектором.

Мы вышли в коридор, Элена присела, осматривая мою голову и покачав головой, укоризненно сказала:

– Чуть бы ниже, и прямо в глаз! Как вышло-то? Это что такое? На ветку напоролся?

– Напоролся. На стрелу. Скажи, а у вас есть преступники? Насты, которые стали убийцами, разбойниками?

Элена поскучнела, поджала губы. Молчала секунд десять.

– Есть. Да, есть. Это наш позор! Это те, кого изгнали из Настии. Те, кто никогда не может вернуться назад – под страхом смерти! Что, они?

– Они. И завтра эти ваши отступники будут ждать нас у входа, чтобы всадить стрелы вам в лоб.

– Не выйдет! – Элена уверенно усмехнулась и потянулась, глядя в окно коридора. Потом огладила бедра, почесала под коленкой, снова присела.