|
Чтобы не сталкиваться с сытыми офисными работниками, перемешанными с интуристами и гостями столицы, бежал он не по тротуару, а балансировал по бордюрному камню, как будто ранее служил в цирке и танцевал на проволоке с детства до сего времени. В лице субъекта, в его выражении наблюдался азарт такой невероятной силы и мощи, который помогает спринтерам устанавливать мировые рекорды, а героям накрывать собственными телами амбразуры. Мужик в сандалиях и носках «Адидас» то и дело подпрыгивал, при этом отклячивал бедро в правую сторону, сшибая тазобедренным суставом зеркала бокового обзора с припаркованных автомобилей. Каждое сбитое бегун сопровождал басовитым «опля!», явно испытывая удовольствие от проделок. При этом скорости он не сбавлял, а даже наращивал ее… Уже позже, к концу следующего рабочего дня, в различные страховые компании обратились сорок шесть автовладельцев с настоятельными просьбами компенсировать одинаковые убытки, произошедшие в одно и то же время, на одной и той же улице…
Капитан первого отдела ДПС Хорошкин, чемпион по армрестлингу среди сотрудников МВД всей России, молодой мужчина двухметрового роста, считался среди коллег персоной выдающейся, а потому и место несения службы имел выдающееся — Красная площадь. В обязанности здоровяка входило лишь одно — не давать парковаться перед площадью автотранспорту. С этой задачей чемпион не справлялся вовсе, так как тормозили перед его могучей грудью все больше депутаты, работники Администрации Президента, известные политические деятели, народные артисты и другие, имеющие удостоверения неприкосновенности, спецпропуска, талоны на недосмотр и прочую бумажную макулатуру со страшными гербовыми печатями и красными полосами по диагонали… Из-за всей этой библиотеки мандатов перед выходом на площадь скапливался затор из авто, а Хорошкин, обливаясь потом, струящимся из-под фуражки на мясистое лицо, причитал: — Ах, паразиты, ах, дармоеды! Некоторые избранные останавливались от неожиданной громкой ругани, оборачивались в сторону капитана с недоумением, грозящим перейти в административные меры. Но сотрудник ДПС лишь мощными руками разводил, переходя в атаку. — Ну, товарищи-и! — призывал, капая на асфальт горячим потом. — А поцарапаете транспортные средства друг о друга? Хорошкин будет отвечать? Поставили бы свои катафалки у Блаженного, внизу… Ходить, что ли, разучились, слуги народные!.. Чаще всего после таких воззваний его посылали заняться мужеложством, что обижало, так как он был что ни на есть самым настоящим гетеросексуалом. Дома его ждала почти жена Анечка Кремер, младший сержант милиции, миниатюрная Мен-товочка, как он ласково ее называл, чемпионка по художественной гимнастике всего МВД России и блюститель порядка на станции метро «Театральная». Часто избранные удалялись к проходной в Кремль, оборачивая на Хорошкина лица с надменными взглядами. Таких армрестлер совсем не выносил, густо плевал вослед, впрочем, попадал в урну… По-настоящему ненавидел капитан тех демократов и либералов, кто на недовольное милиционерское бурчание останавливался, возвращался и пытался его, Хорошкина, перевоспитать, действуя как бы по-доброму, с похлопыванием ладошками по его могучей груди, с приговорами, что вот, мол, ты, капитан, человек недалекий, не развиваешься, газет, поди, не изучаешь, а потому и стоишь здесь с выпученными глазами. Другие же, дескать, поумнее, не у Кремля стоят, а на трассе, где вся касса ментовская делается… — Просись туда, дурила! — советовали. — Через годик иномарку себе купишь, девочек возить станешь! Хорошкин с трудом сдюживал мерзость кремлевских посетителей, скрипел от ненависти сахарными зубами, выбеленными северными снегами, и вспоминал в такие критические минуты о том, что пацаном, проживая в Сургуте, мечтал попасть на житие и служение в сердце любимой Родины, город-герой Москву и охранять ее самое святое место — Кремль! Не за деньги большие, не за чипы высокие, а за совесть единую!. |
