|
Они выбрались из подземного хода в каком-то заброшенном доме на окраине Старых Пряников. То есть это Насте он показался заброшенным, а Филипп Петрович, принюхавшись и присмотревшись – хотя куда там можно было присматриваться в кромешной тьме? – предложил побыстрее сваливать отсюда. Потом они вышли на шоссе и поймали попутку, даже не спрашивая, куда машина направляется, – просто чтобы уехать из Старых Пряников. Примерно через час из ночи возникли огни небольшого поселка, который словно прилип к заправочной станции. Настя и Филипп Петрович оказались единственными посетителями в круглосуточном придорожном кафе, где заспанный кавказец поджарил им яичницу с помидорами и колбасой, налил чаю и тут же задремал прямо за стойкой, подложив ладонь под небритую щеку. Радио ностальгически хрипело песнями двадцатилетней давности, и кавказец улыбался во сне. Настя подчищала хлебной корочкой тарелку, а Филипп Петрович достал мобильный телефон и завел длинный разговор неизвестно с кем и непонятно о чем – он предварительно отошел от Насти на солидное расстояние, и это стало еще одной каплей, продолбившей Настино терпение и смирение, в итоге чего терпение и смирение взорвались криком: – У меня все ваши тайны и отговорки уже вот тут! Кавказец, впрочем, от Настиного вопля даже не пошевелился. – То есть ты хочешь, чтобы я сейчас все тебе объяснил? – Да, прямо сейчас. – Ну… И с чего мне начинать? – Филипп Петрович задумчиво поскреб щетину. Похоже, он и вправду не знал, с какого момента следует подключить Настю к этой странной и, вероятно, длинной истории. Настя посмотрела на Филиппа Петровича и увидела завернутого в длинное пальто усталого мужчину, который когда-то подобрал ее на заснеженной дороге возле горящей штаб-квартиры Покровского. Который не раздумывая дал ей пистолет, когда она попросила гарантий безопасности. Который пока не сделал ей ничего плохого. Пока. Интересно, что видел в тот же самый миг Филипп Петрович, глядя на Настю. Куклу, которую таскают за собой по соображениям, о которых кукла никогда не узнает? Марионетку, которая обречена до конца своих дней дергаться по команде хозяина? Невезучую дуру, которую угораздило так вляпаться в прошлом году, что до сих пор она не может понять, кто же она – кукла или человек? – Ты сказал Давиду, что я арестована, – Настя начала с недавнего, а потому особенно болезненного и пугающего. – Ну, я бы еще и не то сказал, чтобы выбраться оттуда. – То есть я не арестована? – Я не арестовываю людей, Настя. Я их иногда убиваю, но не арестовываю. Я же не полицейский и не судья. – Ты говорил про Большой Совет, на который ты работаешь… – Да, я комиссар Большого Совета. – Что это такое? – Это мои хозяева. Можно сказать, что это влиятельная международная организация. – И они поручили тебе найти Дениса Андерсона? – Да. – Зачем? – Потому что он – важная персона. – А поконкретнее? – Сын одного из членов Большого Совета. – Филипп Петрович на секунду задумался, а затем уточнил: – Сын короля Утера. – Что?! Какого еще короля? – Утера Лионейского, – сказал Филипп Петрович и выжидательно посмотрел на Настю. – Лионейского? О, – Настя кивнула. |
