|
На лицевой стороне была фотография Настиного соседа и несколько совершенно непонятных аббревиатур на разных языках, на обратной – схематичное изображение какого-то дерева. Смайли, наверное, расчитывал, что эта карточка вызовет у Насти доверие. Настя на всякий случай кивнула, хотя никакого доверия у нее не прибавилось. – Настя, – продолжил Смайли, – не волнуйся, теперь все будет хорошо, я о тебе позабочусь. И опять-таки нельзя сказать, что облегчение охватило Настю и горячая волна благодарности ударила ей в голову. На всякий случай она кивнула еще раз. Наученная горьким опытом, она понимала, что «я о тебе позабочусь» совсем не равняется «все будет хорошо». Лиза и Покровский тоже о ней позаботились. По-своему. Марат между тем вышел из состояния задумчивости, и Смайли не преминул это заметить: – Да, Марат? – Честные переговоры? – Конечно. – Смайли чуть наклонился вперед и повернулся влево, чтобы видеть лицо Марата. Настя отметила, что у гнома непропорционально большая голова для такого тела, а изящно выстриженные баки слегка посеребрены сединой. По человеческим стандартам Роберт Д. Смайли выглядел лет на пятьдесят, а уж как у гномов на самом деле с продолжительностью жизни – бог его знает. – А зачем тогда спецназ? Вертолеты? – допытывался между тем Марат. – Нападение на комиссара Большого Совета – это серьезное преступление, Марат. – Но это не мы. – Это не вы, – согласился Смайли. – Теперь мы это знаем. Когда спецназ выдвигался сюда, мы еще не знали. – Ага, – со сдержанным удовлетворением произнес Марат, но Смайли продолжил: – Вы не нападали на комиссара, вы просто не оказали ему помощь, оставили его лежать в машине… – Но… – Но все мы знаем, что вампиры – ох, извини дети ночи, так тебе приятнее, да? Так вот, мы же знаем, что дети ночи – крайне эгоистичные создания, которых не волнует ничего, кроме собственной шкуры… Короче говоря, спецназ – это не для тебя, Марат. Расслабься. Марат плотно сжал губы, то ли собираясь для уничтожающего ответа, то ли, напротив, пытаясь сдержать себя от ответного выпада. – Нападение на комиссара… – повторила Настя. – Нападение? Вы сказали «нападение», а не «убийство»… Смайли кивнул. – Филипп Петрович жив? – Он жив, но… В общем, он в больнице. В очень тяжелом состоянии. Шансы есть, хотя… – Я пыталась ему помочь! Он сделал себе перевязку, а я вколола ему какое-то лекарство, но я не знала, что можно сделать еще… – Настя, к тебе нет и не может быть никаких претензий, – очень серьезно сказал Смайли. – После того, что с вами случилось… Я не думал, что найду тебя в таком состоянии. – В каком – таком? – Более-менее нормальном. Я думал, будет хуже. – Вот именно, – вмешался Марат. – Она в нормальном состоянии, мы ее вам возвращаем, так что давайте поговорим о наших требованиях! – Требованиях? – тихо сказал Смайли. – Просьбах. – Я слушаю. – При ней? – А что, у тебя неприличная просьба? Марат вздохнул: – Ладно, слушай. Не думал, что придется обсуждать это с тобой, ну да ладно. |
