|
Холодный воздух царапал легкие, облапал всю ее с ног до головы, отчего Настя чувствовала себя замороженным полуфабрикатом человека. И лишь небольшая точка на ее теле, сзади, на шее, чуть повыше выступающего позвонка, огненно пульсировала, словно очаг опасного заболевания. Белый кружок фонарика так и не возник вновь. Зато Настя услышала уже знакомый ей траурный перезвон – будто бы кто-то пытался запустить громоздкий и ржавый металлический механизм. – Женщина, – сказала темнота снизу. – Женщина, которая с мокрыми руками, ты еще здесь? Настя пискнула что-то малопонятное, но ее поняли. – Женщина, давай выбираться отсюда. Только ты мне помоги немного… Бога ради, помоги мне. И снова этот мрачный перезвон. Насте не было видно, что происходит внизу, но получалось, что этот умирающий старик каким-то образом отцепился от стены и вот теперь тащит на себе всю свою металлическую паутину, но не останавливается. Куда делся охранник – лучше было даже не думать. – Сейчас, – сказала Настя чуть не плача. Жалко ей было не старика, а саму себя, потому что альт и виолончель замолчали в ее голове навсегда, а зимняя идиллия с Михаилом Гарджели сменилась на… Пока лишь на холодный и липкий страх. Посмотрим, что будет дальше. 13 – Медведь, Медведь, это Маша. Медведь, слышите меня? – Слышу тебя. – Медведь, в берлоге какая-то суета. – А поподробнее? – Сейчас два часа ночи, а там все окна горят. – Может, праздник какой? – Нет там никакого праздника. Они резко повключали свет минут пять назад, как будто там что-то стряслось. Какие будут указания? – Сейчас… Я с Лисой переговорю. – Жду. – Маша, это Лиса. Долго уже продолжается эта канитель? – Минут пять. – Ну тогда давай потихоньку выдвигайся на исходную. Понял? Чтобы наблюдать с минимального расстояния. – Понял. Может, я человека в сад отправлю? Он потихонечку к окнам подберется… – Маша, у тебя что, крыша поехала? В сад не соваться ни в коем случае! – Я понял, понял… – Минут через десять будем у вас. – Решила согреть нас в холодную зимнюю ночь? – Козел ты, Маша. Давай делом занимайся, а то я тебя так согрею, что одни угольки останутся… Рыжеволосая Лиза-Лиса отключила мобильник и воодушевленно потрепала Покровского по плечу: – Кажется, началось. Дави на газ, Медведь! – Как-то мне не по себе, – буркнул Покровский. – Это временно, – подбодрила его Лиза, заглядывая в записную книжку. – Это пройдет… Так-так, что у нас предусмотрено на этот случай? М-м-м… Студенческий праздник в клубе «Вулкан». Едем. – Едем, – бесцветно согласился Покровский. Несколько минут спустя машина резко затормозила напротив входа в клуб. Сквозь тонированные стекла Лиза смотрела на перемещения людей возле дверей «Вулкана». Кто-то курил, кто-то разговаривал по мобильному, кто-то тащил упившуюся девицу к машине. – Ну, кто из них тебе больше нравится? – промурлыкала Лиза. – Мне все равно. – Ну почему ты такой нудный, а? Надо же все это делать весело, с песнями и танцами… Вон тот очкастый как тебе? – Очкарик как очкарик. |
