Ударом для Мари стала и смерть ее малолетнего сына Клода Франсуа. Мальчик слег с дифтерией, и через три дня его не стало. Смерть ребенка оставила Жана равнодушным, Мари восприняла ее как кару небес.

– Это расплата за наши злодеяния! – вопила она, мечась по меблированным комнатам, куда они переехали, не в состоянии дальше оплачивать аренду шикарной виллы. – Жан, мы преступили божий закон и теперь несем за это заслуженное наказание!

Лареми грубо схватил плачущую Мари за локоть и влепил ей звонкую оплеуху.

– Запомни, я не имею к этому никакого отношения, – произнес он. – Это ты отравила маркиза, ты отправила на тот свет и сына банкира.

– Зато ты прирезал служанку, – попыталась заикнуться Мари, и Жан изо всей силы ударил ее по лицу.

– Дура, не смей больше говорить об этом, – прошипел он в лицо любовнице. – Если выкопать твоих мужей, в их останках обнаружатся следы яда, и это будет прямым доказательством того, что они стали жертвами убийства. А смерть Альбертины – всего лишь разбойное нападение. Никто и никогда не докажет, что это я перерезал дурочке глотку в темном лесу. Она была уверена, что я приглашаю ее на свидание...

Мари зарыдала, сама не зная, отчего именно: то ли ее так угнетала потеря сына, которого она, вообще-то, не любила и воспитанием которого занимались многочисленные бонны и гувернантки, то ли ее ввергала в ужас перспектива нищей жизни, то ли она никак не могла привыкнуть к тому, что Жан разительно переменился и из чуткого любовника превратился в пьяного дебошира.

Лареми прикрикнул на нее:

– Если мы будем держаться вместе, Мари, то никто и никогда не сможет разоблачить нас! Ты же убедилась, что совершить убийство и выйти сухой из воды до смешного легко!

– Но, дорогой, как мы будем жить? У нас нет денег! Скоро нас попросят и отсюда, из этой дыры, и что тогда, неужели придется отправиться на улицу? О, и зачем я продала замок де Вальтруа, он все равно принес сущие гроши, ты спустил их в течение двух месяцев за ломберным столом!

Жан снова ударил Мари: его костистая ладонь рассекла ей губу, она закричала:

– Ну вот, опять будет синяк! Жан, какой ты неловкий!

Лареми отхлебнул из горлышка бутылки приличную порцию коньяку, утерся рукавом и произнес:

– Мари, ты должна снова выйти замуж!

– Но за кого? И зачем? – спросила та. Жан ничего не ответил, и Мари все поняла.

– Ты хочешь, чтобы я снова... Чтобы... мой муж... скончался, оставив мне все деньги в наследство? Но Жан, мы же решили, что никогда больше не будем убивать!

– Ты решила, что не будешь убивать, а я не имею к смертям твоих супругов ни малейшего отношения, – проревел Лареми. – Или ты это не усвоила? Каким еще образом ты хочешь раздобыть денег?

Мари задумалась: Жан прав! Нехорошо, конечно, лишать жизни собственных мужей, но другого пути у них нет. Ей представилась страшная картина: она, без гроша в кармане, с парой чемоданов, набитых старомодными платьями, возвращается в отчий дом. Что может быть ужаснее! Она – маркиза де Вальтруа, над ней будут смеяться, ее будут унижать!

– Ну что, до тебя дошло? – спросил Жан и привлек к себе Мари. Иногда он умел быть чрезвычайно нежным, как в старые добрые времена. – Мы немедленно займемся поисками подходящего мужа. А я возобновлю знакомство со своим сокамерником, ну, тем самым аптекарем. Он достанет любой яд!

Мари была убеждена: ее громкий титул, молодость и красота пленят любого мужчину. Дождавшись, пока с лица сойдут синяки, она отправилась на очередной бал.