Потом Уэллс снова перевел взгляд под ноги, и его мысли вернулись к реальности: в данный момент все они собрались, чтобы проводить одного парня в куда более мрачное место, чем это. Там он найдет последнее упокоение.

Стоявшая рядом с ним девушка поежилась.

– Может, закончим уже? – сказала она. – Я не хочу стоять тут всю ночь.

– Последи за своим тоном, – неодобрительно поджав тонкие губы, огрызнулась другая девушка, которую звали Кендалл.

Поначалу Уэллс думал, что она с Феникса, но в конце концов понял, что, несмотря на высокомерный взгляд и четкие интонации, она всего лишь смахивает на девчонок, с которыми он вырос. Молодежь с Уолдена и Аркадии частенько подражала им, хотя ни у кого это не получалось так здорово, как у Кендалл.

Уэллс повертел головой из стороны в сторону, ища Грэхема, единственного в сотне уроженца Феникса, если не считать его самого и Кларк. Обычно Уэллсу не нравилось, когда Грэхем брался верховодить, но этот парень дружил с Ашером и уж точно мог сказать надгробную речь лучше, чем Уэллс.

Однако Грэхем оказался в числе тех немногих, кто отсутствовал в толпе – так же, как и Кларк. Она сразу же после пожара ушла вместе с Беллами на поиски его сестры, и в памяти Уэллса запечатлелись брошенные ею горькие слова: «Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься».

Из леса донесся треск, и в толпе заахали. Уэллс, не раздумывая, одной рукой толкнул Молли к себе за спину, а другой схватил лопату. Через мгновение на поляну вышел Грэхем в сопровождении Азумы и Дмитрия, парней с Аркадии, и уолденской девушки по имени Лила. Парни несли охапки тонких древесных стволов, под мышкой у Лилы тоже торчали какие-то ветки.

– Так вот куда подевались остальные топоры, – сказал Антонио, парень с Уолдена, показывая глазами на торчащие за плечами у Азумы и Дмитрия топорища. – Мы, знаете ли, весь день их ищем.

Грэхем, подняв бровь, рассматривал последнюю выстроенную хижину. Она наконец-то была закончена, и в ее крыше отсутствовали щели, суля проведенные в тепле и сухости ночи. Правда, ни в одной из хижин не было окон: прорезать их было некогда, к тому же незастекленное окно по сути всего лишь зияющая в стене дыра.

– Поверь мне, это важнее, – сказал Грэхем, демонстрируя свои деревяшки.

– Дрова? – спросила Молли и отшатнулась, когда Грэхем хмыкнул.

– Нет, копья. Несколько деревянных лачуг нас не спасут. Нам нужно защищать себя. Когда эти ублюдки объявятся в следующий раз, мы будем готовы к встрече.

Глаза Грэхема остановились на Ашере, и на его лице вдруг появилось непривычное выражение. Маска гнева и высокомерия, которую он обычно носил, дала трещину, и под ней проступило нечто, напоминающее подлинное горе.

– Может, присоединишься к нам ненадолго? – мягко спросил Уэллс. – Думаю, нужно что-то сказать об Ашере. Ты хорошо его знал, поэтому, может, скажешь…

– Я смотрю, у тебя все под контролем, – перебил его Грэхем, отводя взгляд от тела Ашера и встречаясь с глазами Уэллса. – Валяй дальше, Канцлерок.

К тому времени, как село солнце, Уэллс и Эрик бросили на свежую могилу по последней лопате земли, а Прийя увила надгробие цветами. Все остальные разошлись; кто-то не хотел смотреть, как закапывают тело, а кто-то просто поспешил застолбить себе место в одной из новых хижин.