— Если я правильно понимаю, то на этой махинации вы очень неслабо поднялись?

— Естественно, а разве вы поступили бы иначе?

Советник, казалось, начал приходить в себя — он стал говорить увереннее, и весь его прежний апломб начал постепенно возвращаться к нему.

— Будьте же благоразумны, — снова заговорил он. — Такие деньги! С ними мы можем купить весь мир, понимаете? Весь этот чертов мир.

— Кто это — мы?

— Вы и я, конечно. Почему бы и нет? Ведь никто ничего не знает. Даже был бы жив Сантелли, и то он не смог бы нам помешать. Он вообще был законченным дебилом, неспособным разобраться в своем текущем банковском счете. Но теперь, Фрэнки, перед нами открываются грандиозные перспективы!

— Можете называть меня настоящим именем. Надеюсь, оно не обожжет вам губ. Выходит, жульничал не Сантелли?

Ларри «Торгаш» истерически рассмеялся:

— Томми никогда не смог бы никого обмануть! Он не был на это способен. Я же вам говорю, что он был совершенным придурком и непоколебимо верил в эту свою золотую яму во Флориде. Какой абсурд! Это просто смешно.

— И даже романтично, если угодно, — холодно подсказал ему Болан.

— Да, да, точно, до сумасшествия романтично. Господи, просто дыра в земле. Зачем она понадобилась ему? Подземные галереи никуда не вели. Какой уж тут романтизм! Просто этот парень поставил не на ту лошадь. Только одному придурку из тысячи нужны наркотики, а это слишком мало! Зато все без исключения, готовы на что угодно, лишь бы иметь горючее. И тот, кто может его предложить, имеет власть. Нефть — вот источник власти.

— Вы ошибаетесь, — невозмутимо возразил Болан.

— Нет, я не ошибаюсь, это...

— Эта мысль тоже очень романтична.

— Что?

— Мечта, вот источник власти. Мечта, вера, этика, советник.

— Чушь! Лучше взгляните сюда!

И Ларри попытался вручить Болану бухгалтерские книги, словно ключи от своего продажного царства.

Но, увы, он ошибся адресом.

Вместо Болана Ларри ответила автоматическая винтовка М-16. Она дала единственно возможный ответ, и Болан выпустил почти весь рожок в эти проклятые книги, которые являлись для него символом несправедливости и варварства.

Тело советника выгнулось дугой, задергалось, словно в каком-то дьявольском танце, и, отброшенное пулями, улетело в глубь берлоги Сантелли. Болан шагнул за ним следом, продолжая стрелять, и остановился только тогда, когда опустел магазин и раздался сухой щелчок ударника. Палач бросил рядом с трупом Вайнтрауба значок снайпера и процедил сквозь зубы:

— Да здравствует король!

Ведь и в самом деле король — настоящий король — умер только сейчас.

Эпилог

Охваченные пламенем, стены старого здания дрогнули и рассыпались в прах. Случилось это после взрыва зарядов взрывчатки заложенных в его подвале.

Болан отключил систему наблюдения, и его «караван» медленно покатил прочь.

Молодая женщина, сидевшая рядом, обняла Мака за шею и прижалась лицом к его щеке, еще пахнущей дымом, пороховой гарью и кровью.

— Я хочу всегда видеть вас на экране видео, — нежно прошептала она. — Я больше не могу обойтись без того, чтобы не видеть вас, не слышать вашего голоса. Я хочу видеть вас во время боя, но особенно тогда, когда вы разыгрываете свои скверные шутки с мафиози.

— А разве они уж такие скверные?

— Сквернее не бывает, особенно, когда вы хитростью проникаете в их ряды. Я еще никогда не встречала человека, который бы так ловко вешал им лапшу на уши. Кстати, у меня есть видеозапись, которая может вас очень заинтересовать.