Мы пронеслись мимо рыжего Марса и вернулись к Земле, отдых кончался, начинался День девятый.

Я увидел Лину на фоне звезд - такой, какой она сама видела себя в ту минуту: глаза, только глаза, широко раскрытые, полные слез, глаза скорби, которые невозможно забыть. Я смотрел в эти глаза и знал, что наступает время решения - быть ли нам вместе.

Память. Лина вспомнила (вдруг! ностальгия по ушедшему Миру, как и воспоминание об умершем, подступает неожиданно и без повода) нашу скамейку на бульваре, и мою комнату, когда мы были там вдвоем и когда казалось, что больше ничего нет - только мы, и не нужен мир вокруг, пропади он пропадом с его проблемами и жестокостью... И голубь у скамейки, и небо с белым пуховым следом от пролетевшего самолета... И люди, люди - спешащие, ждущие, кричащие, не пускающие, такие свои, что...

Хватит. Я отогнал эти воспоминания, я погрузил свое сознание в ее память, в которой Лина тонула сейчас, я подхватил ее, сопротивляющуюся, и выволок, и показал ей Мир - не тот, ушедший, а этот, все еще ждущий.

Все, - сказал я. - Родная, любимая - все. Не мешай мне сейчас.

В чем же я ошибся? В генах обезьяны? Или перворыбы? Или порочной была сама идея органической жизни?

А существовала ли альтернатива?

Я создал Мир из противоречий. Свет и тьма. Земля и вода. Пустота и воздух. Это простые альтернативы, без них не было бы того, к чему я стремился, - развития. Жар и холод. Живое и мертвое. В День третий я создал жизнь, отделив ее от смерти, я создал принципиально новую альтернативу, потому что жизнь могла порождать и усложнять альтернативы сама. Сон и явь. Голод и сытость. Самец и самка. Свой и чужой. И дальше все быстрее и сложнее. Мужчина и женщина. Любовь и ненависть. Добро и зло. Все. Дальше - тупик. Невозможно развитие без борьбы добра со злом. И невозможна победа. Схватка добра и зла - первая и последняя война, в которой не может быть победителя (куда там войне атомной!). Без выбора нет развития, но противоречия не только развивают разум, противоречия сжигают его.

Все правильно. Я хотел, чтобы человек стал совершенным - сам. Мне интересно было наблюдать за этим процессом, а я должен был не наблюдать, а делать. Лепить не способность к развитию, а конечный результат.

Но ведь именно этого я и не желал! Это было бы просто и неинтересно, как вложенные друг в друга матрешки, повторяющие одно и то же - по образу и подобию самой большой из них.

Линочка, ты понимаешь меня? Теперь нас двое. В День первый я был один. Тогда я мог бы создать Мир без альтернатив, а сейчас? Я люблю тебя, и это вечно. Это выше всего, и выше Мира, который я создал или смогу создать.

Меня касались ее горячие ладони, ее мягкие губы, ее тихий голос успокаивал меня, она была - чувство, я - разум, но и чувство тоже, и эта самая властная из альтернатив лишала меня возможности вообразить Мир без выбора. Может ли Бог создать такой камень, который сам не сможет поднять? Я смог - я создал альтернативу разума и чувств. И не осилил ее сложности. Лина, помоги мне. Много работы.

Только День девятый.

С животными было проще - они ничего не понимали. Да и у меня сил прибавилось, я мог выбирать, что сделать сначала, что - потом. Мы с Линой будто вобрали Мир в себя и чувствовали, как он дышит, жует, спит, бегает, хватает, нянчит - почти то же, что и тогда, когда еще жил человек. Почти то же. За одним исключением. В Мире больше не было Разума. И альтернативы стали проще.

Лина притихла, ей было грустно, она прощалась с миром живого, гладила легкими прикосновениями жесткую шерстку оленей, и животные вздрагивали, вытягивали шеи, звучно ревели. Лина играла с ними невидимая, любящая, страдающая. Она не терпела крыс, а их расплодилось после исчезновения людей неимоверное количество. Не нужно, - сказала Лина, - не хочу. И крысы исчезли.

Она сделала это сама, поразилась своей силе, и впервые за этот день я увидел на ее лице улыбку.