— Что случилось? — спросил я.

Он показал мне два однофунтовых банкнота.

— Он все понял, — сказал он. — Разумный парень, если его прижать как следует.

Я подумал, не сработал ли браунинг в этом деле, но махнул рукой. Мы двинулись дальше по узкой мощеной улице и повернули к набережной.

Тут Бинни дернул меня за рукав:

— Катера нет на месте!

Он был только отчасти прав, потому что, выйдя на причал, мы увидели свою «Кетлин» стоявшей в дальнем конце, у подножия широкой каменной лестницы, спускающейся к воде.

— Зачем, черт побери, она это сделала? — спросил Бинни.

Я начал спускаться по ступеням лестницы, ничего не ответив.

Я чувствовал неладное, но, судя по времени и месту, то, что было с Фрэнком Берри и его головорезами, не могло повториться.

Мы спустились на нижнюю площадку, и я крикнул:

— Нора! Вы там?

И услышал ее высокий, сдавленный крик из кабины:

— Бегите, Воген! Бегите!

Но мы опоздали. Пара открытых «лендроверов» подлетела к причалу; через мгновение восемь десантников выскочили из машин и выстроились в линию, ровно столько же автоматов было направлено на нас. Рука Бинни оказалась в кармане пальто, и я едва успел схватить его за рукав, прежде чем он смог вытащить оружие.

— Я говорил тебе, парень, не надо героизма. В этом нет смысла. Подожди, придет время.

Он смотрел на меня затуманенным взглядом, и на его лице снова появилось странное выражение. А они тем временем спустились по ступеням и схватили нас.

Не совсем вежливо повернули лицом к стене, заставили расставить ноги и принялись обыскивать. Сержант, который командовал ими, обнаружил у Бинни браунинг, а у меня — ничего.

Мы так и стояли, пока не услышали голос:

— Все в порядке, сержант, поверните их лицом сюда!

Молодой капитан десантных войск стоял возле рубки катера. На нем были красный берет, пятнистая униформа и куртка, такая же, как и у его людей. В руке он держал браунинг. Нора Мэрфи, очень бледная, стояла рядом с ним.

У капитана было простое, даже дружественное лицо, как у человека, который не стремится казаться более жестоким, чем есть на самом деле. Он с любопытством оглядел меня:

— Вы майор Саймон Воген?

— Совершенно верно, капитан.

Я слегка выделил в обращении его звание, и он легкой улыбкой дал понять, что заметил это.

— Ваша рубка выглядит так, будто вы побывали в сражении, майор. Выбито стекло, расщеплена деревянная рама, две пробоины в панели от девятимиллиметровых пуль. Не будете ли любезны объяснить все это?

— У нас был трудный рейс, — ответил я. — Или вы не слушали прогнозов погоды?

Он пожал плечами:

— В этих обстоятельствах у меня нет другого выбора, как арестовать вас.

Нора Мэрфи заявила:

— Я гражданка Америки. Требую встречи с моим консулом.

— Как только представится возможность, мадам, — заверил он.

На причал завернул еще один автомобиль и резко затормозил наверху. Я услышал звук закрываемой дверцы, а потом — бодрый, знакомый голос:

— Ну, Стейси, что здесь такое? Что тут у нас случилось?

Капитан встал по стойке «смирно» и отдал честь, так, как это делают гвардейцы только для самых высокопоставленных офицеров. А генерал сошел по ступенькам лестницы во всем блеске камуфлированной униформы. На нем был темно-синий берет. Справа на бедре болтался в кобуре браунинг, а в левой руке он держал офицерский стек.