— Счастливого Рождества! — ответила она.

Артур пошел по лестнице вниз. Уже тогда он знал, что все сделал правильно. Воздух был нежный, ласкал ему щеки, целовал лицо, шевелил волосы. Он снял пальто. Да, он все сделал правильно, вероятно, правильно, хотя трудно даже представить себе, что можно сделать не так после того, как столько выпито, и после того, как в темном кабинете Маклиша он поцеловал Труди.

Трудно было даже представить себе, что можно принять ошибочное решение после чествования старого мистера Бенджамина, главы их фирмы, после того, как он, Артур, выскочил из кабинета с девушками-бухгалтершами, какие бы они там ни были… Ее рука, такая теплая и влажная, в его кармане, свежий воздух, где-то слышится церковный перезвон, девы из Армии спасения трубят в рожки и стучат в барабаны… Как прекрасен город на Рождество, какой Нью-Йорк, как может быть что-то не так, все просто обязано быть в полном порядке! Они уговорили водителя такси, который уже закончил работу, подбросить их к аэропорту Кеннеди. Водитель очень хотел домой («В этом проклятом городе такое сумасшедшее уличное движение!»), но он сунул ему в руку деньги еще до того, как они открыли дверцы, и вдруг на улицах исчезли машины, вдруг все стало так, как на святочный вечер, и церковные колокола разносили радость по всему миру…

Международный аэропорт Кеннеди расположен на Лонг-Айленде, и надо помнить, что его лучше не стоит больше называть Айдлуайлд, ибо это сразу же указывает на то, что тебе уже сорок один год, а это очень плохо, когда тебе должно исполниться сорок два.

Труди было девятнадцать, на ней была коротенькая замшевая юбочка и полосатые чулки, и он целовал ее в кабинете Маклиша. Она сказала: «Но это же неприлично, мистер Питт!» Но он продолжал ее целовать, и она отвечала на его поцелуи. Девушки из бухгалтерии, Артур и Бенджамин успели на самолет задолго до вылета: таксист, получивший пять долларов чаевых, хотел выразить свой рождественский восторг.

Им крайне необходимо было погрузить багаж Бенджамина в самолет на Чикаго, в противном случае озеро Мичиган высохло бы. Они прихватили со стойки в аэропорту табличку с надписью «Мистер Шульц» и подарили ее старому Бенджамину на память. Самолет на Чикаго взлетел, ревя реактивными двигателями. Артур и девочки-бухгалтерши стояли на смотровой площадке и смотрели, как самолет стремительно, почти вертикально, взлетел в небо и скрылся за облаками. Артур обнимал девушек. Они все были навеселе, и, когда самолет исчез из виду, девушки вздохнули.

— Завтра у меня день рождения, — сказал он, обратившись к рыжей.

— Поздравляю, — ответила она.

— Слушайте, есть идея, — сказал Артур. — Давайте махнем в Чикаго!

— Почему бы и нет? — подхватила рыжая.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Роуз.

— Роуз, давай втроем — ты, я и Филис — махнем в Чикаго и увидим мистера Бенджамина. Как ты на это смотришь?

— Хорошо, почему бы и нет? — согласилась Роуз. — Но сперва надо выпить по рюмке.

— Слушай, ох и удивится же он! — захохотала Филис.

— Договорились. Значит, летим, — сказал Артур, хотя уже тогда знал, что в Чикаго они не полетят. Он знал уже тогда, что они выпьют по рюмке, а потом девушки начнут рассуждать и вспомнят, что сегодня сочельник и им надо ехать домой, к своим родным и любимым, к тому же Бенджамин их совсем не ждал, и никто далее не знал, где он живет и сколько времени лететь в Чикаго, и всплывет еще много всяких рациональных глупостей, с какими сталкиваются люди, когда им предлагают что-то волнующее и рискованное.