В ту душную римскую ночь, сидя на крыше у вентиляционной шахты и привычно сжимая в руке кольт 45‑го калибра, Ковальски думал о маленькой больной девочке в Марселе. Перед самым рассветом его осенило. Он вспомнил, что при последней встрече в 1960 году Жожо говорил о телефоне, который он хочет поставить в своей квартире.

* * *

В то утро, когда Ковальски получил письмо, Шакал вышел из отеля «Амиго» и на такси добрался до угла улицы, где жил месье Гуссен. Он позвонил оружейнику после завтрака, и тот пригласил господина Даггэна, так он представился бельгийцу, приехать к нему в одиннадцать часов. Из такси Шакал вылез в десять тридцать и полчаса оглядывал улицу, сидя на лавочке в маленьком сквере с газетой в руках.

Не заметив ничего подозрительного, он позвонил в дверь ровно в одиннадцать, и Гуссен пригласил его в дом. Как только Шакал переступил порог, он запер дверь на замок и цепочку. Они прошли в небольшой кабинет.

– Есть трудности? – спросил англичанин, взглянув на явно расстроенного оружейника.

– К сожалению, да.

Лицо англичанина окаменело.

– Вы говорили, что я смогу увезти ружье четвертого августа, если приеду к вам первого.

– Совершенно верно и, уверяю вас, с ружьем все в порядке, – ответил бельгиец. – Оно готово, и, откровенно говоря, я вижу в нем одну из вершин моего творчества. Меня беспокоит вторая часть вашего заказа, изготовление которой пришлось начинать с нуля. Позвольте, я вам все покажу.

На столе лежал плоский футляр длиной в два фута, шириной в восемнадцать и высотой в четыре дюйма. Месье Гуссен снял крышку, и Шакал взглянул на содержимое футляра.

Нижняя часть напоминала готовальню с отделениями, по форме точно соответствующими уложенным в них составным элементам ружья.

Вдоль большей стороны «готовальни» лежал ствол с казенной частью, общей длиной восемнадцать дюймов. Шакал вынул их, внимательно осмотрел. Затвор оканчивался захватом диаметром не более казенной части, в которую он устанавливался.

Англичанин взялся за захват большим и указательным пальцами правой руки и повернул его против часовой стрелки. Затвор вышел из замка и заскользил по пазу. Англичанин оттянул его назад, открыв тускло блестевший желоб для установки патрона и черную дыру в тыльной части ствола.

Он загнал затвор в казенную часть до упора и повернул по часовой стрелке.

У самого захвата в нижнюю часть затвора был аккуратно вварен диск в полдюйма толщиной и диаметром не больше дюйма. Благодаря серповидному вырыву наверху диск не мешал возвратно‑поступательному движению затвора. В центре диска имелось отверстие диаметром в полдюйма, с нарезанной внутри резьбой.

– Для крепления приклада, – пояснил бельгиец.

Шакал заметил, что от деревянного приклада не осталось и следа, если не считать тонких отбортовок, которыми он фиксировался под каренником. Два отверстия под винты, которые крепили приклад к ружью, были заварены и зачищены. Шакал оглядел ружье снизу. Под казенной частью оказалась узкая щель. Сквозь нее он мог видеть часть затвора с ударником. От крючка осталось лишь основание, спиленное заподлицо со стальной поверхностью ружья.

В основании срезанного спускового крючка темнело отверстие с резьбой. Месье Гуссен молча протянул Шакалу маленький, с дюйм длиной, кусочек стального прута, изогнутый и с резьбой на одном конце. Большим и указательным пальцами Шакал ввернул его в отверстие до упора. У ружья появился новый спусковой крючок.

Бельгиец потянулся к футляру и взял стальной стержень, также с резьбой на одном конце.

– Нижний подкос приклада.

Наемный убийца ввернул подкос в отверстие диска под казенной частью. Стальной стержень смотрел вниз под углом в тридцать градусов. В двух дюймах от нарезки на стержне имелась фаска, в центре которой оружейник просверлил отверстие под углом к оси стержня.