Была зима. Первая ее питерская зима. Снегу навалило тогда под самые окна первых этажей ее старого дома. Это потом зимы стали какими-то неестественно теплыми и бесснежными, а тогда все было нормально в природе, и Дашка радовалась, как в детстве. Она придумала оригинальный способ уборки этого снега. От лопаты, которая тянула ее к земле и оставляла занозы в ладошках, Дарья отказалась. Она лепила снеговиков. Мокрый ленинградский снег легко скатывался в большие и маленькие шары. Три шара друг на друге – один меньше другого, – и вот вам строгий страж на детской площадке. На голову – дырявое ведро с мусорки, угольки вместо глаз, а там, где нос, – сломанная ветка от дерева. Да еще не пожалела красной гуаши из своих запасов – щеки и рты накрасила – залюбуешься! К десяти часам утра, когда в жилконтору пришла начальница ее, Клавдия Ивановна, на Дашкином участке стояло с десяток снеговиков. И снегу в окрестностях не было!

– Вот... это... Я подумала, какая разница, как снег будет лежать: в кучах или так?! – Дашка немного опасалась за свое рукоделие.

Но Клавдия Ивановна улыбнулась и похвалила ее за смекалку.

А жильцы как были рады! Кинулись Дарье помогать: кто-то старый театральный ридикюль повесил одному снеговику, кто-то вышедшие из моды деревянные бусы. И снежные «люди» зажили во дворе своей жизнью. А Дашка стала местной знаменитостью. О ней даже в газете написали, после чего во двор стали чуть не на экскурсию приходить.

* * *

В один из дней, когда Дарья, справившись со своими основными обязанностями, лепила очередного снежного жильца, в арке дома появился Борюсик, Борис Ефимович. Не часто, но он заглядывал к Дарье. Не столько в гости, сколько с законспирированной проверкой по наставлению Томочки:

– Борюсик! Юная барышня одна в незнакомом городе! Мало ли что и как – надо тебе проведать девочку.

Сама Даша изредка звонила им из жилконторы – в ее коммуналке телефона тогда еще не было. Но то, что рассказывала она, – это одно. Тут доверяй, да проверяй! Поэтому раз в месяц Борюсик появлялся у Даши под каким-нибудь надуманным предлогом. То якобы лампу настольную старую в ее хозяйство пристроить, то покрывало на диван. Дарья дары принимала, так как ей один раз четко и грамотно объяснили: это нормальная человеческая помощь.

– У тебя комнатка пустая, а у нас – излишки. А мы хорошо знаем, что такое переезд и обустройство, правда, Борюсик?!

Спорить с Томочкой было бесполезно. Да Даша и не спорила. И спасибо им, помогли обставить ей ее норку «излишками» так, что у Даши стало уютно и все необходимое для жизни было.

– Борис Ефимович, здравствуйте! – Даша улыбнулась.

– Здравствуй, Дашенька. – Климов как-то странно посмотрел на нее и устало вздохнул. – Как ты?

– Я – хорошо. А вы? Борис Ефимович, что-то случилось? С Томочкой? С Володей?

Дашку было не провести. Она по природе своей была чуткой и с тонкой интуицией. Сразу поняла, что Борюсик к ней не просто поболтать, чайку попить пришел. От него каким-то горем тянуло.

Он и в самом деле отказался от чая. И сказал:

– Даша, я к тебе с плохими вестями...

* * *

Он мог и не договаривать. Она догадалась обо всем. Родители...

Она часто думала о том, что такой образ жизни до добра не доведет. И знала, что не далек тот день, когда все кончится.