Бельевая гостиницы «Иллинойс» находилась в подвале, в длинном, низком, никогда не проветриваемом помещении. Слабый свет проникал через зарешеченное немытое окошко под самым потолком. Почти каждое утро мисс Дубкова спускалась сюда с двумя керосиновыми фонарями, которые подвешивала ко вделанным в потолок крюкам. На полках вдоль стен, прикрытые от пыли холстиной, лежали стопки белья. Фонари приходились прямо над длинным столом, она всякий раз тщательно вытирала его, прежде чем взяться за работу. В одно июньское утро 1903 года в бельевую постучались. Она осторожно приотворила дверь на несколько сантиметров — сквозняком тотчас наметало пыль от ящиков с углем, стоявших в коридоре.

— В чем дело?

— Мисс Дубкова?

— Да.

— Вы, я вижу, заняты. Можно мне войти и подождать, когда вы найдете возможным уделить мне минуту?

— Я всегда занята. Что вам нужно?

— Меня зовут Фрэнк Радж. Я хотел бы поговорить с вами по секретному делу, если вы меня впустите.

— Что еще за секретные дела? Ну входите. Сядьте и обождите немного, пока я тут разберусь.

Она усадила его под одним из фонарей и окинула быстрым цепким взглядом. На вид ему было лет тридцать пять, он был красив и знал это. Секунду спустя он уже знал и другое — что мисс Дубкова чувствительна к мужской красоте и оттого именно будет с ним нелюбезна и даже груба. Для начала она задала ему работу. На полу громоздились кучи только что принесенных из стирки простынь. Она велела навалить их на стол, а сама занялась чем-то в другом конце комнаты. Потом закурила и обратилась к нему.

— Так чего вы от меня хотите?

— Хочу предложить вам тридцать долларов жалованья в месяц за очень несложную работу.

— Вот как!

— И указать вам возможный способ заработать несколько тысяч долларов.

— Ишь ты!

— Хочу, словом, поговорить с вами о Джоне Эшли.

— Мне ничего не известно о Джоне Эшли.

— Знаю. Уже год и два месяца, как о нем никому ничего не известно.

— Перестаньте валять дурака и скажите, чего вам нужно.

— Нам нужна правда, мэм. Правда и ничего больше.

— Так вы из полиции! Вы от полковника Стоца!

— Полковник Стоц больше не прокурор штата. А я действительно служил в полиции, но был уволен. Сейчас я представляю одно частное лицо.

— Полковник Стоц — старый дурак.

— Его ведомство в данном случае действовало не очень удачно. Мы это понимаем.

— Называйте вещи своими именами! Они действовали, как идиоты!

— Мм…

— Идиоты и кретины! Не отнимайте у меня времени по пустякам.

— Мисс Дубкова, не могли бы вы три минуты послушать меня, не перебивая?

— Ладно, только сперва вы три минуты помолчите.

Опять ему пришлось дожидаться. Она сделала вид, что подсчитывает стопки полотенец. Ее руки слегка дрожали. Она ненавидела полицию, любую полицию, любой страны. Вот так же, должно быть, русская полиция подбиралась к ее родному дому; так же, должно быть, уже после их отъезда «вынюхивала» что можно у соседей. Но — тут маячили деньги, много денег, много рублей. Наконец она закурила новую сигарету и повернулась к нему, прислонясь спиной к полкам, уперев руки в боки.

— Говорите, я слушаю.