– Доброй ночи, сынок! На службе?

– Так точно, товарищ полковник! – засмеялся капитан. – Как погода в Краснодаре?

– Днем было двадцать два градуса, к ночи похолодало…

Ермаков присвистнул.

– Зашибись! У нас скоро снег выпадет!

– Северная столица, что хочешь?! Надо было Петру Алексеевичу окно на Азове рубить. Приезжай в гости, сынок!

– Обязательно. Батя, тут дело такое… – Он замялся.

Ему было стыдно. Звонил он отцу редко, отделываясь характерными для жителей казачьих краев грубоватыми шутками, скрывающими нежные чувства, которые капитан испытывал к стареющему мужчине. Он знал, что отец никогда не попросит помощи. Не та закваска! Он про перенесенный инфаркт рассказал только, когда сын припер его к стенке, а о полученных огнестрельных ранах вообще умолчал! Ермаков узнал подробности от новой подруги отца Гульнары.

– Говори, сынок, не заикайся! – добродушно ухмыльнулся мужчина.

Ермаков коротко пересказал содержание беседы с Редько. Когда он упомянул про Марину Авдееву, старик тотчас перебил его:

– Все сходится, товарищ капитан! Мы с Серегой корешим. Пишет часто, раз в неделю звонит. Обещали с Жанной в гости приехать. И про дочь он рассказывал. Зовут Маринкой. Вишь, как мир тесен бывает!

– Теснее некуда! – согласился капитан. – Я могу с Авдеевым связаться?

– Он сейчас вроде в Крыму. Восстанавливается после ранения.

– Его ранили?

– Шебутной мужик! – с оттенком восхищения сказал отец. – Подробностей не знаю, номер скину сообщением.

Они распрощались, Ермаков пообещал приехать к Новому году вместе с женой и сыном. Пискнул смартфон, пришло сообщение. Ссылка на короткий номер. Пять минут капитан сочинял послание незнакомому человеку, о котором слышал множество историй. Письмо упорхнуло к абоненту, а он все стоял и смотрел в черное окно. Нет смысла думать о будущем, оно само придет с оглушающей быстротой.

Утро выдалось солнечным и холодным. Лужи прохватило морозцем, тонкий лед быстро растаял под лучами солнца. Ермаков проснулся в восемь тридцать утра, чувствуя себя отдохнувшим. Докучавшая накануне вечером головная боль пропала без следа. Из кухни потянуло свежезаваренным кофе. После необходимой растяжки он встал с кровати, принял упор лежа и отжался от пола сорок раз за тридцать секунд. Подобная практика позволяла оперативно избавиться от утренней сонливости. В локте что-то хрустнуло, немного закружилась голова. Тридцать пять лет еще не юбилей, но деликатное предупреждение с того света!

Он направился в ванную, на кухне хлопотала возле плиты жена. Ее светлые волосы были зачесаны назад, василькового цвета глаза смотрели холодно. Если бы не сеть мелких морщинок в уголках глаз, едва женщине можно было дать на вид больше тридцати лет.

– Привет, Наташка! – Ермаков обнял жену за гибкую талию, ощутив растущее возбуждение. У них не было секса восемь дней. Восемь долгих дней и ночей.

Наташа изящно высвободилась из объятий и сделала это столь естественно, что повода для обид не было. Она все делала естественно, без внутреннего напряжения. Ходила по магазинам, крутила педали велотренажера, проверяла уроки у сына-шестиклассника, занималась сексом.

– Тебе пришло два сообщения на смарт.

– Потом посмотрю… – буркнул он, расставляя бритвенные принадлежности на стеклянной полке. Радужное настроение растаяло, как снег на пригреве.

Побрившись и приняв контрастный душ, он вышел на кухню. В тарелке желтели янтарные глазки яичницы, дымился черный кофе в чашке.