— Пойдем, Эльсалилль, я провожу тебя домой. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь видел, что ты пришла ко мне в трактир.

И тут Эльсалилль вдруг вспомнила, что должна она не слушать сэра Арчи, а делать совсем другое. Но как только подумала о том, чтобы выдать его, она почувствовала, как противится этому ее сердце. «Если ты выдашь его палачам, я разорвусь», — сказало оно ей.

А сэр Арчи закутал ее получше в плащ и вывел на улицу. Они шли вместе до самой лачуги Торарина, и она заметила, что каждый раз, когда обрушивался на них порыв штормового ветра, он становился перед ней, чтобы прикрыть ее.

Все время, пока они шли, Эльсалилль думала: «Видно, моя мертвая сестра и не знала о том, что он хочет искупить свое преступление и стать добрым человеком».

Сэр Арчи шептал на ухо Эльсалилль самые ласковые и нежные слова. И чем больше Эльсалилль слушала его, тем более укреплялась ее уверенность.

«Ведь, может быть, для того и позвала меня из дома моя сводная сестра, чтобы я услышала все те слова, что сэр Арчи теперь шепчет мне в ухо, — думала Эльсалилль. — Она любит меня так сильно, что может желать мне только счастья».

И когда они остановились перед входом в лачугу, а сэр Арчи снова спросил Эльсалилль, поедет ли она с ним за море, она ответила, что согласна с Божьей помощью сопровождать его.

ЖАЖДУЩАЯ УСПОКОЕНИЯ

К утру шторм утих, однако лед так и остался нетронутым и выход в море был закрыт по-прежнему.

Проснувшись, Эльсалилль подумала: «Конечно же, лучше, чтобы преступник обратился на путь истинный и стал бы жить по завету Божьему, нежели был бы наказан и убит».

Днем от сэра Арчи пришел посыльный с широким золотым браслетом для Эльсалилль, и она сказала себе, что, видно, сэр Арчи хочет доставить ей радость. Она поблагодарила посыльного и приняла подарок.

Но только он ушел, ей пришло в голову, что этот браслет сэр Арчи купил на деньги господина Арне. Тогда она сорвала браслет с руки и отбросила его подальше от себя, ибо ей стало невыносимо видеть его.

«Что за жизнь будет у меня, если я всегда должна буду помнить, что живу на деньги господина Арне? — думала она. — Поднося еду к своим губам, разве не стану я думать об украденных деньгах? И одеваясь в новые одежды, разве не услышу я, как в ушах у меня будет звенеть, что все куплено на неправедные деньги? Теперь я ясно вижу, что прожить с сэром Арчи для меня невозможно. И когда он придет ко мне, я должна буду сказать ему, что поехать с ним не смогу».

Сэр Арчи пришел уже под вечер. Его обуревала радость, ибо тяжелые мысли более не преследовали его. И он думал, все это оттого, что он пообещал хорошо поступить с юной девушкой во искупление своей вины перед другой.

Когда Эльсалилль увидела его и услышала его речи, она решила не говорить ему о своей печали и о своем намерении расстаться с ним. А позже, слушая сэра Арчи, и вовсе забыла о своих переживаниях.

На следующий день было воскресенье, и Эльсалилль пошла в церковь. Она была и на обедне, и на вечерне.

Когда она во время обедни сидела и слушала, что говорит пастор, ей показалось вдруг, что она слышит совсем рядом чей-то плач и всхлипывания.

Она решила, что это, наверное, плачет кто-нибудь из сидевших с ней рядом на скамье. Но, посмотрев по сторонам, она увидела там только спокойные торжественные лица. Однако же она отчетливо слышала, как кто-то плачет так близко от нее, что, вытянув руку, можно было бы коснуться его.

Эльсалилль внимала всхлипываниям и вздохам и думала про себя, что ничего более печального она никогда не слышала.

«Чье же это горе столь глубоко, что льются такие горькие слезы?» — думала Эльсалилль.