— Люди больше не хотят держать собак, — сказал Лорент. — Собаки сожрали слишком много трупов.

Единственная разница между пивной и баром — оба были из красного кирпича и с железными крышами — состояла в том, что хозяйка пивной сама варила свое банановое пиво — урвагва, — разливала его в пустые литровые бутылки из-под пива «Примус» и продавала с тростниковой трубочкой по цене от пяти до пятнадцати центов в зависимости от активности спроса.

Пивная предлагала и коммерческие сорта: «Примус», например, приготовляемый из сорго, и «Мюзиг». Терри изредка пил его. Он вошел в пивную, дыша через рот. Здесь разило перезрелыми бананами и по́том. Внутренность помещения с голыми кирпичными стенами напоминала тюремную камеру.

Бернард в своей зеленой рубашке и с ним его приятель сидели у стены за фанерным столиком и сосали тростниковые трубочки, опущенные в коричневые литровые бутыли с потертыми этикетками «Примус». Еще один парень сидел слева от Бернарда на табурете и раскачивался, свесив босые ноги. Четвертый как раз шел к столу из глубины помещения.

Терри подождал, когда он войдет в зал, — эти четверо были вместе в тот день на ярмарке. Все они сейчас пристально смотрели на него. Бернард что-то сказал им на киньяруанда. Хозяйки не было видно. Терри спросил, обращаясь к Бернарду:

— Не было ли новых видений?

— Я вам уже говорил на исповеди, — напомнил Бернард, — о том, что случится очень скоро. — Он не выпускал трубочку изо рта и прижимал бутылку к груди. — А здесь я не рассказываю о своих видениях.

— Не важно, — ответил Терри. — На ярмарке ты говорил всем, что видел меня, а я видел тебя. Ты имел в виду тот день, когда ворвался в церковь с мачете. Это твои слова: «Я видел его, а он меня». Так? Я видел, как ты зарубил четверых, и не остановил тебя. Теперь ты обещаешь, что все повторишь. Укоротишь кого-нибудь, чей рост тебя не устраивает, включая меня. Да? Ты ведь это говорил?

— Здесь я разговариваю только с друзьями, — сказал Бернард, по-прежнему не выпуская изо рта трубочку. — В нашей компании вы лишний. Зачем вы сюда пришли?

— Чтобы предложить тебе сдаться. Расскажи Лоренту Камвейя, что ты сделал в церкви.

Бернард усмехнулся.

— Вы никак спятили? — Он сказал своим приятелям что-то на киньяруанда, и те тоже заулыбались.

— В тот день они были вместе с тобой? — спросил Терри.

— И они, и многие другие. Мы выполняли наш долг. Мы называем это «Тугире гукора акази»: «Пора за работу». И мы ее сделали. Ступайте, вам нечего здесь делать.

— Только сперва наложу на тебя епитимью, — проговорил Терри.

Он выхватил из-под сутаны пистолет Шанталь и выстрелил в Бернарда. Бутылка, которую тот прижимал к груди, разлетелась вдребезги. Затем выстрелил в того парня, который сидел рядом между стеной и столом, — он как раз попытался вскочить на ноги. Затем в того, который раскачивался на табурете. И наконец, в того, который последним подошел к столу. За секунду до выстрела этот последний успел выхватить из-за пояса мачете. На солнце, светившем в распахнутую входную дверь, клинок ослепительно сверкнул, и Терри выстрелил еще раз.

Выстрелы гулким эхом прокатились по помещению. Терри поднял пистолет на вытянутой руке на уровень глаз — русский «Токарев» напоминал старую модель кольта сорок пятого калибра, такой же тяжелый и большой — и перекрестил им убитых.