Но это была лишь одна щедрая «ложка дегтя» в возвращенную «бочку меда». За ней последовала целая серия других. Обратимся к формулярному списку Дениса Васильевича:

«…произведен в генерал-майоры, с назначением состоять при начальнике 1-й драгунской дивизии 1815 г., 21 декабря; назначен состоять при начальнике 2-й конно-егерской дивизии 1816 г., 14 марта, при начальнике 2-й гусарской дивизии 22 мая; бригадным командиром 1-й бригады той же дивизии 7 ноября…»

Не служба, а свистопляска какая-то! И это — для генерала, обладавшего уникальным боевым опытом и пользовавшегося в армии огромной популярностью! Но, к сожалению, в России никогда не умели ценить людей и понимать, что нормальному человеку нужно не очень-то и много — главное, чтобы по сердцу пришлось, и тогда он сторицей отблагодарит за заботу.

А тут вышло так, что «с возвращением генеральских эполет Давыдов получил 21 декабря 1815 г. назначение состоять при начальнике 1-й драгунской дивизии. Но это назначение казалось Давыдову несоответствующим его прежней службе и способностям. „Служа целый век по легкой [кавалерии], за что меня назначают в это пресмыкающееся войско“, — пишет он Закревскому и просит, если уж нельзя изменить этого назначения, переписать его в ту дивизию, которая расположена во Франции. В результате всех стараний Давыдов 14 марта 1816 г. получил было назначение состоять при начальнике 2-й конно-егерской дивизии, расположенной около его имения в Орловской губернии, но к этому занятию и к этой должности явилось неодолимое препятствие: надо было сбрить усы, которые носили тогда лишь гусары, а Давыдов ни за что не хотел расстаться с этой „красой природы, чернобурой, в завитках“. Об этом обстоятельстве узнал сам Государь, и Давыдов был назначен в мае того же года во 2-ю гусарскую дивизию, а затем в ноябре назначен командиром 1-й бригады той же дивизии».

Кому ж не было ясно, что самое место для Дениса — гусарская бригада?! Конечно, притом ему еще следовало бы быть шефом какого-либо гусарского полка, но «шефство» в армейских полках было упразднено в середине 1815 года.

Вот так оно все и складывалось: год потерян в Варшаве, год — в ожидании соответствующего назначения. И это — для такого деятельного, энергичного человека, как Давыдов! К тому же было потеряно два года старшинства в генерал-майорском чине — получалось, что этот чин он получил уже после войны. Однако, как мы уже говорили, портрет Дениса Васильевича по праву занимает свое достойное место в Военной галерее Зимнего дворца — в числе других военачальников Отечественной войны и Заграничного похода.

А жизнь, сколь банально это ни звучит, на месте не стояла.

Напротив, в послевоенной России она вообще била ключом — «время славы и восторга», не будем забывать! — и в самых различных направлениях отмечался небывалый всплеск. В особенности — в общественной и литературной сферах.

14 октября 1815 года, пока Давыдов прозябал в Варшаве, в 1-й Адмиралтейской части Санкт-Петербурга, на Малой Морской улице, в собственном доме Сергея Семеновича Уварова, попечителя Петербургского учебного округа, прошло организационное заседание литературного общества, получившего необычное в данном случае название: «Арзамас». Думается, нет необходимости подробно объяснять, что это за общество, и потому мы ограничимся свидетельством Ивикова Журавля:

«Арзамасское общество, или просто „Арзамас“, как называли мы его, сперва собирался каждую неделю весьма исправно, по четвергам, у одного из двух женатых членов — Блудова или Уварова. С каждым заседанием становился он веселее; за каждою шуткой следовали новые, на каждое острое слово отвечало другое.