Клавдія сама вынула у него изъ кармановъ бутылку съ водкой и банку съ вареньемъ.

— Клубничнаго принесъ. Вашего любимаго, — сказалъ Клавдіи Флегонтъ Ивановичъ про варенье, снялъ фуражку и прибавилъ:- Ну, теперь здравствуйте по настоящему.

Онъ протянулъ всѣмъ руку.

— Что такъ поздно? — спросила Клавдія.

— Да все ждалъ, пока старики угомонятся, — отвѣчалъ Флегонтъ Ивановичъ, пощипывая еле пробивающуюся бородку. — Не шьютъ, не порятъ, какъ говорится. Сидятъ за ужиномъ и бобы разводятъ. Дядя дровяные счета отъ меня потребовалъ. Наконецъ, ужъ кое-какъ начали зѣвать и поднялись изъ-за стола. Ну, я на манеръ какъ-бы къ себѣ въ комнату, а самъ сюда. А и крыльцо-же у васъ, Клавдія Феклистовна, у избы! Совсѣмъ на бокъ. Я чуть не свалился впопыхахъ-то. Тогда прощай банка!

Феклистъ, стоя около самовара, заговорилъ:

— Да вотъ все ждемъ, что Флегонтъ Иванычъ сжалится, да лѣску на поправку дастъ.

— Дать не разсчетъ. Но какъ переправить къ вамъ, чтобы старики не замѣтили? — отвѣчалъ молодой человѣкъ.

— Ну, будетъ вамъ! Бросьте. Пойдемте, Флегонтъ Иванычъ, въ мою комнату. А ты, Соня, туда самоваръ подашь. Неси и закуску туда. Да подай штопоръ.

И Клавдія повела гостя къ себѣ въ комнату.

VI

Войдя къ Клавдіи въ комнату, Флегонтъ Ивановичъ перемѣнилъ тонъ и, кинувъ фуражку на кровать, заговорилъ:

— Здравствуй, голубушка, здравствуй, сердце мое! Дай поцѣловать тебя въ губки аленькія.

Онъ растопырилъ объятія, но Клавдія оттолкнула его.

— Погодите. Потомъ… — оказала она, отступая назадъ.

Флегонтъ Ивановичъ открылъ ротъ отъ удивленія.

— Что-же это значитъ, что такой пріемъ? — спросилъ онъ. — Или и въ самомъ дѣлѣ разговоры справедливы, что ты въ учителя влюбившись?

— Какой вы, посмотрю я на васъ, глупый, — отвѣчала Клавдія. — Дайте прежде Сонѣ самоваръ подать и закуску внести, а потомъ и амурьтесь. Ну, что хорошаго, если Сонька войдетъ, а мы цѣлуемся?

— Поди ты! — махнулъ рукой Флегонтъ Ивановичъ. — Пока ты разговариваешь, я успѣлъ-бы ужъ три раза поцѣловать тебя.

Онъ сѣлъ къ столу, покрытому красной бумажной салфеткой, на которомъ стоялъ чайный приборъ и горѣла лампа, надулся и закурилъ папироску. Соня внесла самоваръ и поставила его на столъ. Вслѣдъ затѣмъ была подана закуска. Клавдія заварила чай, поставила чайникъ на конфорку и откупорила бутылку.

— Вишневая? — опросила она про водку.

— Вишневая. Да вѣдь ты любишь вишневую, — отвѣчалъ Флегонтъ Ивановичъ, все еще продолжая дуться.

— Нѣтъ, я къ тому, что надо тятеньку попотчивать, а въ него не стоитъ хорошую водку втравливать. Пошли для него за простой… Соня сбѣгаетъ. Да и лучше оно. Онъ выпьетъ крѣпкой-то, да и спать заляжетъ, а мы съ тобой посидимъ.

— Вотъ двугривенный. Посылай.

Флегонтъ Ивановичъ положилъ на столъ монету. Клавдія взяла ее, посмотрѣла на гостя, взяла его за плечи и сказала:

— Да чего вы дуетесь-то? Ну, цѣлуйте скорѣй.

И она, наклонившись къ нему поцѣловала его. Онъ обхватилъ ее за шею и притянулъ къ себѣ. Она опять вырвалась отъ него и сказала:

— Оставьте… Тятенька идетъ.

Дѣйствительно, скрипнула половица и раздался за перегородкой голосъ Феклиста:

— Меня-то попоите чайкомъ?

— Вамъ даже будетъ послано за настоящей водкой, — отвѣчала Клавдія. — Идите сюда и пейте чай. Флегонтъ Иванычъ варенья принесъ. Можете положить себѣ варенья.

Феклистъ показался въ дверяхъ и произнесъ.

— За водку спасибо. Дѣйствительно, не люблю я этой вашей сладкой наливки.