Всегда и со всеми она была приветлива, доброжелательна. Но в то же время абсолютно хладнокровно убивала людей.

«Какой же он умница!» – восхищенно подумал я.

А Норико прошептала:

– Господин Киндаити – очень талантливый сыщик.

– Страшная женщина, – заключил Коскэ Киндаити. – Милая и ласковая днем, ночами превращалась в сущего дьявола, одевалась во все черное и бродила по подземелью. Талантливая убийца, гениальная отравительница. Именно таких женщин называют ведьмами.

Все молчали, повисла тяжелая тишина, которую через некоторое время нарушил я, выкрикнув:

– А дальше что? Где сейчас Мияко? Все переглянулись.

Откашлявшись, Коскз Киндаити произнес только одно слово:

– Умерла.

– Умерла? Покончила с собой? – переспросил я.

– Нет, самоубийства она не совершала, но смерть была ужасной. Вы ведь знаете, что Харуё и Мияко вступили в драку? Причиной смерти Мияко был укус. Харуё чуть не откусила ей мизинец. Ее последние часы были ужасными. Красивая белокожая женщина, она вся посинела, испытывала дикие боли.

И Коскэ Киндаити перешел к заключительной части своего повествования:

– Своей быстрой кончиной Мияко, должен сказать, сослужила мне немалую службу. Ведь если б она была жива, я должен был бы принудить ее к признаниям, но как подступиться к ней, я не знал, а смерть унесла в могилу не только Мияко, но и связанные с ней проблемы. Первое время эта умная бестия при встрече со мной лишь ехидно и высокомерно улыбалась. Я прямо не знал, как быть.

Мори‑сан, что называется, раскололась, только когда всплыло имя Синтаро. Я заявил ей, что, если она не даст показаний, за все убийства придется нести ответственность Синтаро. «Нет! – закричала Мори‑сан. – Он ни в чем не виновен! Он и не знал ничего! Никакого сговора не было! Если он узнает, что его привлекают к ответственности из‑за моего молчания, он возненавидит меня, будет презирать». И она заговорила. Конечно, она злобная, жестокая ведьма, но в тот момент страшного отчаяния повела себя благородно. У меня даже сердце екнуло.

В общем, она во всем призналась. Я посоветовал ей телеграммой вызвать сюда адвоката Суву. Адвокат приехал из Кобэ уже утром следующего дня. Мияко Мори попросила его принять все ее дела и вскоре умерла. Вот и весь рассказ.

Мы подавленно молчали. Неожиданно затянувшуюся гнетущую паузу разорвал бодрый голос:

– Ну что, если повесть окончена, пойдемте куда‑нибудь выпьем по чашечке саке. И поговорим о чем‑нибудь веселом. Надо прогнать эту тяжесть и тоску.

Голос адвоката звучал весело, хотя в глазах еще стояли слезы. Сува‑сан не мог не переживать за Мияко, ведь он был к ней неравнодушен.

Я со своей стороны тоже решил разрядить обстановку и попросил слова:

– Киндаити‑сан, совсем недавно перед одной важной встречей вы заботливо предупреждали меня, чтобы я ничему не удивлялся и воспринимал все хладнокровно. Это при том, что удивляться я привык. Со времени моего появления тут я только и делал, что удивлялся, но сегодня пришла моя очередь удивлять вас.

Все в изумлении уставились на меня. «Что он собирается выкинуть?» – такой вопрос читался в глазах собравшихся. Мы с Норико переглянулись с улыбкой, я отхлебнул немного пива и торжественно заговорил:

– Прежде всего, заявляю, что нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Киндаити‑сан тут высказал предположение, что легенда о спрятанном в пещере сокровище – отнюдь не легенда, и его предположение подтвердилось: мы с Норико нашли клад! Норико, покажи, пожалуйста, золотые монеты! – И Норико достала горсть монет, вернее, пластинок золота, и продемонстрировала присутствующим.