«Почти наверняка. Любой шок, неожиданное сильное потрясение, эмоция, например, злость или страх… Да, это наверняка убьет его. А мы не хотим, чтобы он умер, по крайней мере пока, не так ли?»

«Кон!»

Он засмеялся. «Не волнуйся, куколка, это вовсе не входит в мои планы. Я сказал это просто для того, чтобы вернуть тебя к реальности».

«То есть, напугать меня?»

«Можно понять и так. Если я хочу чего-нибудь достаточно сильно, я это, как правило, получаю. Мелкие изменения планов ничего не значат».

Я сказала, не успев подумать: «Знаю. Не думай, что до меня не дошло, что однажды ты пытался убить Аннабел».

Пауза. Он выпрямился. «Ну, ну. Сложила два с двумя и получила пять. Ну, верь, это поможет держать тебя в рамках… Значит, договорились. Делаем все по плану и ты, красотка, будешь вести себя, как следует. Будешь?»

«Думаю, так. — Он все еще не убрал своей руки. Другая протянулась к моему подбородку и подняла мое лицо навстречу лунному свету. Он все еще улыбался и походил на мечту любой школьницы на свете. Я попыталась отвернуться. — Не надо, Кон, пусти меня».

Он не обратил внимания: «Не держи этого против меня, солнышко, ладно? Я разговаривал жестко, но… Ты не хуже меня знаешь, какая в этой игре ставка, и казалось, что это единственный способ. На самом деле я не думаю, что ты предашь меня, когда дойдет до дела… А это должно было случиться, я этого ожидал. Это реакция, вот и все. Эмоционально напряженная обстановка, и ты пережила больше, чем можно, для одного дня. Поэтому, забудем. Утром почувствуешь себя хорошо. — Он прикоснулся к моей щеке и тихо засмеялся. — Видишь, как отлично я поступил, выбрав хорошую девушку. Эта твоя совесть дает мне легкое преимущество в нашем договоре о взаимном шантаже, правда?»

«Хорошо. Ты настоял на своем. Ты нечестен, а я честная. Это твое преимущество. Теперь пусти. Я устала».

«Минуточку. Ты не думаешь, что, как шантажист, я заслужил хотя бы один поцелуй?»

«Нет. Я днем тебе сказала…»

«Пожалуйста».

«Кон. Для меня хватило трагедий на один день. Не собираюсь биться в твоих руках или изображать что-нибудь подобное. Отпусти и прекрати сцену».

Он и не подумал этого делать. Притянул меня ближе, сказал голосом, который возбудил бы всякую нормальную женщину: «Зачем тратить время на ссоры? Ты разве не знаешь, что я с ума схожу по тебе? Просто с ума схожу…»

«Я догадалась, — ответила я сухо, — что ты имеешь весьма специфический способ выражать это, как правило».

Он ослабил хватку. Я с удовольствием подумала, что слегка нарушила обычный для него ход вещей. Но я вовсе не сбила его с толку. Он тихо рассмеялся, будто мои слова были понятной для двоих шуткой, и опять притянул меня к себе. Зашептал в левое ухо: «Твои волосы при этом освещении, как расплавленное серебро. Точно, и я…»

«Кон, прекрати! — Как остановить его и не проявить жестокости? — Кон, я устала…»

И тут пришло спасение. Серая кобыла, которая тихо и незаметно подходила все ближе к воротам, неожиданно подняла красивую голову и просунула ее между нами, продолжая жевать. Обрывки травы посыпались по белой рубашке Кона. Он жалобно выругался и отскочил.

Кобыла потерлась об меня головой. Пытаясь не смеяться, я провела рукой по ее гриве, другой рукой потрогала ее нос, отвернула от Кона, сказала ему: «Не сердись! Она, должно быть, ревнует. — Он не ответил. Отошел на шаг, поднимал проволоку и инструменты. Я быстро продолжила: — Ну не сердись, Кон. Извини, что я вела себя, как идиотка, но я расстроилась».