- Может, встанем и пойдем себе потихоньку? – сочувственно предложила Менька.

- Куда? – безнадежно вопросила я.

- В библиотеку! – радостно предложил Прозак.

- Ты что, дня без баб прожить не можешь? – с отвращением поинтересовалась я.

- В библиотеке, кроме баб, – язвительно ответил братец, – еще и умные книжки имеются. Пороемся в них, отыщем суперское заклинание воссоединения мужей и жен, проведем обряд – и вуаля!

Вуаля… Невольно захотелось подыскать для лаконичного ответа рифму, которую и искать-то не требовалось. Ну что, действительно, ответишь этому книжному червю? Что он может понимать в великом горе женщины и королевы?

Нет, не стоит напоминать мне про восьмитомник «Экспресс-метод обучения “Собачьему вальсу”» маэстро Дабстепини и про Философский Рояль. Почему? А потому что гладиолус! Рояль исполняет самое сильное желание исполнителя, так? И кто мне сейчас скажет, каково мое самое сильное желание? Хочу ли я вернуть Розамунда или хочу его прибить за все мои мучения? А может, демон продолжений в моей душе хочет вечно таскаться по бездорожью верхом и пешком, исполняя черт-те какие желания, причем даже не мои? Или моя депрессия зовет меня обратно в Мудротеево, где я уже через сутки пожалею о том, что родилась – не говоря уж о том, что вернулась?

Да мне лучше вообще забыть о существовании проклятого инструмента, за одну нехитрую мелодийку превратившего трех милых мальчиков в три ходячих здеца. Что он сотворит со мной и с Розамундом, не может сказать и сам профессор Фрейд. И профессор Лёдд тоже. И не спрашивайте меня, чего же я на самом деле от жизни хочу. На все вопросы буду отвечать только в присутствии своего психотерапевта.

Потуга двадцать третья

У моей команды эмоциональный уровень, как у солдатского сухаря. Им нипочем не понять моей сложной, неоднозначной натуры. Они не ведают, что после обнаружения на себе порчи, психических дефектов и темномагических проклятий всякая женщина вправе съесть ведерко мороженого и поплакать трое суток. А я королева! Мне можно и неделю кукситься!

Вот я и куксилась второй день в своих апартаментах, отмахиваясь от утешений – хорошо хоть не мечом. Однако принесенное из студенческой столовки пирожное есть не стала. Знаем мы здешние деликатесы, из-за них и в ад зряшным делом загремели. Мало ли какие Малохоли над ним потрудились на сей раз и кто знает, куда меня в следующий раз с тех пироженок телепортнет? Заверения, что пирожное было честно украдено воришкой Гаттером, не внушали доверия. Как и вся сволочная Хогвартсорбонна. О чем и было сказано профессору Лёдду, принявшему временное руководство этой богадельней в свои руки. Шамбл Д’Ор, почти насмерть затра… восстановленный суккубом, впал не то в нирвану, не то в летаргию, а может, в кому.

Лёдда это, похоже, вполне устраивало. Он даже прибежал подлизываться, принес ведерко крем-брюле с шоколадной крошкой. И уверял, будто лично проверил мороженое на темномагичность и заклятость. Сняв крышку, я увидела выеденное ложкой прямо посредине углубление и убедилась: действительно, проверил. Хорошо хоть не ополовинил, эксперт.

Эх, еще бы сериальчик какой поставить… из жизни психбольницы. Сидеть и кукситься в полном комфорте – с мороженым, сериалом и подлизывающимся и.о. ректора. И никуда не ходить, никому не помогать, никого и ничего не искать. Может, у меня кризис жанра? Может, я не желаю больше впутываться в приключения, а собираюсь впутываться в любовные истории? Вот как возьму и спутаюсь, то есть впутаюсь прямо здесь и прямо сейчас! Только найду с кем…

Я шмыгнула носом: да кого я обманываю? Кабы не вся эта маета, через которую пришлось пройти, чтобы вернуть себе мужа – или хотя бы утешиться мыслью, что так его МОЖНО вернуть… Наверное, поплакала-поплакала бы месяц-другой и устроила кастинг на роль нового супруга.