Почувствовав ее порыв, Роун прикоснулся губами к тому месту, где была его рука. Джолетта судорожно вздохнула, подчиняясь воле его рук. Она уже ни о чем не могла думать, кроме этого неземного наслаждения. Приподнявшись, она крепче обняла его в порыве безудержной страсти, упиваясь ощущением мускулистой твердости его тела.

Нарастающее ожидание предстоящего момента участило их дыхание и биение сердец, находившихся сейчас так близко одно к другому. Это чувство унесло их за пределы прошлого и настоящего, оставив им одно лишь томительное желание, наполненное нежностью.

И тогда он вошел в нее, и их тела соединились. Она приняла его всем своим существом, раскрываясь ему навстречу. Таинству любви подчинялись не только их тела, но и разум покорился его волшебству. Они стремились продлить этот момент близости, поднимаясь и опускаясь в неуловимом ритме, сминавшем простыни. Джолетта изогнула свое тело, стараясь с каждым его движением вобрать его в себя как можно глубже. Кровь бурлила у нее внутри, отдаваясь стуком в ушах. Сила его желания пронизывала все ее существо, она принимала его напор и возвращала обратно с обостренной до состояния эйфории чувственностью. Все быстрее и быстрее продвигались они к цели, которой ни один из них еще не был готов достичь.

Неожиданно они оба ощутили близость экстаза. Сердце Джолетты на мгновение остановилось, затем снова быстро застучало, зазвенев колокольчиками. Она тихо вскрикнула, окунувшись в водоворот, лишивший ее контроля над собой, наполнив ее наслаждением, столь пронизывающим, что его почти невозможно было вынести, столь огромным, что, ширясь и ширясь, оно заполнило и поглотило всю вселенную. Она прижалась к мужчине, который держал ее в своих объятиях, ощутив дрожь, волной прокатившуюся по его телу, с его последним движением ей навстречу. Она услышала свое имя, произнесенное с молитвенным благоговением. А после они затихли.

Ветер с моря высушил влагу на их телах. Они заснули до того, как их кожа стала прохладной. Проснувшись на рассвете рядом под одной простыней, они услышали тонкое гудение комара.

Роун и Джолетта посмотрели друг на друга, улыбнувшись, и вновь ощутили свое единство и родство своих душ.

15

Не надо было этого делать.

Роун включил душ; его тугие горячие струи смывали с тела пахнущую сандалом мыльную пену и стекали вниз, заполняя ванну клубами душистого пара. Он знал, что ему следует жалеть о часах, проведенных в постели с Джолеттой, но он ни о чем не жалел. Наоборот, он провел бы с ней еще столько же времени, если не больше. А сожаления он оставит на потом.

Она не походила ни на одну из женщин, которых он знал. Но в этом не было ничего неожиданного, он понял это с их первой встречи. Она пришла к нему позавчера так просто, так естественно — словно нимфа из мифа: без колебаний или претензий, не стараясь заставить его понять, какую честь ему оказывает…

Потому-то он и чувствовал себя польщенным. Но он ощущал и многое другое, о чем лучше было не думать сейчас, если он хотел дать ей поспать подольше в это утро.

Господи, как она была отважна и как умела держать себя в руках. Вчера, после катастрофы, он боялся, что ему придется столкнуться с полным набором истерических приемов. Но ничего подобного. И дело было вовсе не в недостатке знаний или воображения, чтобы представить, что могло с ними случиться. Целых пять минут она сидела бледная, широко раскрыв глаза. Просто она не хотела выплескивать на окружающих свои переживания по поводу испытанного ею страха.

А чуть раньше, до того как их столкнули с дороги, она сильно и всерьез рассердилась на него — и не без причины. Он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы она кричала и обзывала его. Интересно, понимала ли она это? Вряд ли. Ведь она тогда, образно говоря, «отправила его в чистилище» и держала там до тех пор, пока он уже не мог больше выносить подобного состояния.

Ему хотелось надеяться, что Джолетта не заметила этого.