— Чувствуете себя уже лучше? — спросил он, зажигая свечу.

София опустила глаза на дорогое платье, которое надела для визита к лорду Перси, и на маску в руке.

— Я подумала, что, возможно, прогулка…

Он быстро шагнул к ней и поднял ее руку, все еще сжимавшую белую маску из шелка.

— Не обманывайте меня. Ну? Где оно?

— Что оно? — переспросила она.

— То, что вы украли сегодня. Добыча. Где она и у кого вы ее стащили?

Ее рот вытянулся в тонкую линию.

Джайлз знал это выражение. Оно означало, что информацию от нее получить будет трудно, если вообще удастся.

Он отпустил ее руку и прошел к двери. Закрыв дверь на ключ, снова повернулся к Софии.

— А теперь расскажите мне, что вы намеревались сделать, иначе я немедленно отвезу вас в Бирневуд и прослежу, чтобы комнату в башне надежно заперли на месяц.

Она стояла, напряженная и молчаливая, золотая вышивка на ее платье поблескивала в свете свечи.

Джайлза бесило её молчаливое упорство. Она отказалась довериться ему и не позволила оказать ей помощь. Но он не мог разрешить ей продолжать играть своей жизнью, как и она не могла повернуться спиной к судьбе своих родителей.

И тут истинный смысл девиза семьи д’Артье дошел до него во всей его простоте.

Для любящих не существует преград.

Его злость мгновенно исчезла, как только он понял, что сам подтолкнул ее к неразумным действиям, к рискованному предприятию под покровом ночи. Она должна была добыть собственные средства для спасения родителей. И она не решалась принять его помощь из-за непонятных ему страхов за его жизнь. Она легко шла на риск собственной жизнью, чтобы спасти жизнь любимых, в том числе и его.

Но она должна наконец понять: любовь стоит таких бескорыстных жертв лишь тогда, когда разделяется двумя любящими.

— Если тебе необходимо поехать в Париж, то я поеду с тобой.

Она вскинула на него глаза, на лице было написано подозрение.

— Нет.

— Тогда я поеду вслед за тобой и буду держать в поле зрения. Разве не лучше точно знать, где я, чем бояться, что я выпрыгну, словно чертик из табакерки, в самый неподходящий момент и погублю тщательно подготовленную операцию, как это случилось у дома Дантона. Сама видишь, что лучше тебе взять меня с собой.

София покачала головой и печально ответила:

— Если я соглашусь на это, ты погибнешь.

«А ты подумаешь, что я выдала тебя». Кошмарные видения из ее сна так и закружились перед нею. Она закрыла глаза, пытаясь прогнать эти ужасы.

Но даже с закрытыми глазами ей не удалось избавить воспаленное воображение от жуткого видения: окровавленное тело Джайлза.

— А как ты сама, София? — прошептал он в ее ухо. — Кто защитит тебя? Кто спасет твою шею от острого ножа гильотины?

Ее ресницы затрепетали, она открыла глаза. Он стоял всего в дюйме от нее.

— Я не позволю вам умереть, — прошептала она.

— Я и не собираюсь умирать. Я поеду в Париж не умирать, а спасать твоих родителей. Мы будем выручать их вместе.

Его руки нежно обняли ее за плечи и повернули лицом к себе. Он шаловливо потянул за прядки ее парика.

— С этого дня всегда будем только мы. Не просто ты или я, а — мы. Мы связаны узами, как муж и жена. Но если мне суждено умереть, то прежде чем это случится, я очень хотел бы увидеть тебя без маски, без макияжа и прочих ухищрений, которыми ты всегда отгораживаешься от меня.

Тело Софии, нервы ее были напряжены, и все в ней весьма настоятельно заявляло о желании его объятий. Ну что ей делать со своим сердцем, своим телом, которые жаждали быть с ним?

Его ладонь обхватила ее подбородок, медленно поворачивая ее лицо к себе, чтобы их губы могли слиться в поцелуе.