Странный шум сзади заставил девушку обернуться: Эгги с невозмутимым видом проверяла койки на прочность. Глядя на ее неописуемое черное платье, которое гувернантка носила с тех пор, как Моргана себя помнила, девушка слабо улыбнулась. Крутой изгиб бровей над большими, широко посаженными глазами придавал ее лицу мудрое совиное выражение, которое в детстве не раз заставляло Моргану признаваться в своих проделках, причем Эгги даже не приходилось повышать голос. Сеть морщин покрыла строгое и не слишком красивое лицо, обрамлявшие его волосы со временем поседели, но в целом Эгги не сильно изменилась. В течение двенадцати лет она заботилась о юной осиротевшей девочке, и несмотря на многочисленные попытки доказать ей собственную зрелость, Моргана была благодарна этой женщине за ощущение безопасности, которое неизменно испытывала в ее присутствии. Взгляд девушки затуманился, губы скривились, выдавая переполнявшие ее чувства, и, сделав два шага вперед, она неожиданно обвила руками шею пожилой гувернантки:

– Ох, Эгги, я так рада, что ты решила поехать со мной.

Несмотря на подозрительный блеск в карих глазах, Эгги призвала на помощь природную сдержанность и резко проговорила:

– Ты же не думала, что я позволю тебе одной ехать в эту страну революций, Моргана? – Ее тон не предполагал ответа на поставленный вопрос. Легонько потрепав воспитанницу по щеке, она тихо добавила: – Давай-ка устроимся сейчас, пока пароход не двинулся дальше.

Кивнув и проглотив комок в горле, Моргана продолжила уже более жизнерадостным голосом:

– Было бы здорово, если бы наш багаж доставили прямо в каюту, но, похоже, его здесь нет. – Обведя взглядом комнату, большую часть которой занимали две койки, расположенные одна над другой, девушка еле слышно пробормотала: – Интересно, куда мы положим вещи, когда их все-таки принесут?

Сняв неуклюжую накидку и шляпку, Моргана обернулась и увидела, как Эгги осторожно опустила на пол свою сумку рядом с саквояжиком хозяйки. Собранная, заботливая, любящая Эгги. Она была ей как родная… единственная родственница, которая у нее осталась… Не в силах сдержать слезы, Моргана отвернулась. У нее нет времени на то, чтобы разводить нюни. Она была на пути к новой жизни… новым приключениям…

Глухой стук ударившейся о стенку двери вырвал Моргану из мира фантазий. Незнакомец с пристани вошел в каюту, и глаза девушки расширились от изумления. Он мрачно смотрел на нее, и Моргана невольно задалась вопросом, умеют ли вообще улыбаться эти полные, красиво очерченные губы?

Он словно прочитал ее мысли:

– Что вы делаете в моей каюте?

Прилив гнева зажег во взгляде девушки золотистые искорки, которые не замедлили превратиться в полыхающий костер, когда она недоуменно воскликнула:

– В вашей каюте?! Вы ошибаетесь, сэр! Эта каюта принадлежит мне и Эгги, а вы бесцеремонно вломились сюда!

Войдя внутрь медленной самоуверенной походкой, которая как нельзя лучше соответствовала его манерам, незнакомец неспешно опустил сумку на пол, глядя на девушку так пристально, что ее щеки стали пунцовыми от смущения. Моргана призвала на помощь все силы, чтобы сохранить невозмутимый вид, и стиснула зубы, отчего губы ее превратились в тонкую прямую линию. Неожиданно на лице нет знакомца появилось странное выражение, совсем непохожее на гнев, когда он быстро оглядел хрупкую фигурку девушки, на секунду задержавшись сначала на округлой полной груди под темно-зеленой тканью скромного платья, а потом на мягких каштановых волосах, разделенных скромным пробором. Затем его пристальный взгляд скользнул еще выше и замер, любуясь блестящими локонами, собранными в пышный узел на затылке. Моргана буквально физически чувствовала на себе этот взгляд, который медленно прошелся по ее высокому чистому лбу, легонько коснулся тонких, красиво очерченных бровей, на мгновение задержался на обрамлявших миндалевидные глаза густых черных ресницах необыкновенный длины, очертил изящные контуры высоких скул и оценил красоту профиля.