Зал темпорально-ментальных исследований находился в просторном подвале трёхэтажного здания сталинской постройки, рядом с нашим золотым запасом. Санаторий был хотя и небольшим, но зато когда-то принадлежал ЦК КПСС и потому его оснастили здоровенным, просторным бомбоубежищем на случай атомной войны. В нём даже имелся спортзал и именно там стояло три десятка удобных стоматологических кресел, на которых ничто не мешало нам совершать продолжительные путешествия в прошлое. Моя новая мастерская находилась рядом, на первом этаже, так что идти с "новым" шлемом в руках было недалеко. Как только я забрался в кресло, надел шлем на голову и включил музыку, то сразу же мысленно рванулся вперёд и вверх. То, что я вскоре увидел, привело меня в ужас.

Мы уже успели выяснить, что любое исследование следует начинать находясь на высоте в триста, четыреста метров и потому научились сразу же взлетать вверх, чтобы потом быстро спуститься, если внизу будут происходить какие-нибудь интересные события. Хотя с другой стороны все события прошлого представляли для нас интерес. Мы ведь занимались не только тем, что искали клады. Куда чаще мы просто изучали прошлое своей страны и всей Земли в целом, но на этот раз я попал в будущее и едва не завопил от ужаса. Передо мной лежали руины Москвы, ведь я сразу нацелился взлететь в небо прямо над Красной площадью и я её увидел, вот только всю изрытую какими-то странными, словно выжженными воронками. А ещё я увидел скелеты людей, почти полностью засыпанные обломками кирпичей, пылью и песком, а также руины зданий. От кремлёвских башен и собора Василия Блаженного не осталось ничего. Их словно смело взрывами и они превратились в каменное и кирпичное крошево. Буквально всю Москву кто-то полностью стёр с карты, сравнял с землёй и мне даже не к чему было "привязаться", чтобы понять, как далеко в столь страшное будущее я попал.

Отправься я в прошлое, то сразу же смог бы сказать, в каком примерно веке нахожусь, а через несколько минут определился бы и с годом по множеству примет, связанных прежде всего с ощущениями. В темпорально-ментальном путешествии буквально всё привязано к органам чувств и единственное, что не работает, так это обоняние, чему я всегда был только рад. В тот же момент, оказавшись впервые в будущем, я не имел никаких "привязок" и потому принялся летать над Москвой по спирали, удаляясь от центра города всё дальше и дальше, пока по почти полностью проржавевшим машинам, также основательно засыпанным обломками, пылью и песком, не понял, что по всей вероятности с момента бомбардировки прошло лет сто, если и того не больше. И вот что удивительно, я нигде не видел никакой зелени и только тогда, когда отлетел километров на двадцать от МКАДа, она стала появляться, но и та была чахлая, погибающая.

Все подмосковные города и даже деревни, а вместе с ними леса кто-то также подверг ковровой бомбардировке. Несколько раз я спускался ещё в черте города и видел, что все воронки буквально выжжены какими-то мощными бомбами или ракетами. Судя по всему, взрывная волна была очень сильной. Во всяком случае было почти невозможно определить, где проходили когда-то улицы, так как повсюду валялись оплавленные обломки. Вместе с тем мне стало также понятно, что световое излучение было не очень мощным, иначе все трупы просто сгорели бы, а я видел довольно много человеческих костей, выбеленных солнцем. Все те три часа, что я улетал от Москвы всё дальше и дальше, я видел одну и ту же картину. Когда же моё путешествие в будущее закончилось, я поднялся с кресла и крикнул:

— Ребята, выключаем музыку, надо поговорить! — Как только все исследователи вернулись из прошлого, я сказал — Похоже, что у нас вообще нет будущего.