– Ну, так ты придешь со мной сюда опять? А я тебя научу плавать – по-настоящему. Давай это будет наш секрет – только твой и мой?

Элен тоже встала. Она медленно надела сандалии, потом натянула платье. Билли застегнул ей «молнию». И все это время она думала, зная, что должна ответить «нет», и зная, что не хочет этого. И внутри у нее было такое странное чувство – такое веселое, счастливое, словно ей хотелось танцевать.

Она поглядела в глаза Билли, синие, как крыло зимородка.

– Ладно, Билли, – сказала она.

Билли нагнулся и быстро чмокнул ее в щеку.

– Это тоже наш секрет, – сказал он, и лицо у него снова стало свекольно-красным. – И никому не проговорись, что я это сделал!

– Хорошо, Билли.

– Мне неохота, чтобы вякали, что я связался с малявкой, договорились? Мы друзья, верно? А теперь пошли домой.

Он помог ей взобраться по крутому склону овражка вывел из тополей на полянку. Тут он остановился, и она заметила, что он вздернул голову, точно зверушка, прислушиваясь. Она сначала не поняла, но потом тоже услышала. Мужской голос, приглушенный, а потом женский смех; а потом странный звук, не то вздох, не то стон. Он донесся из деревянного домика, из беседки. Она увидела, что Билли посмотрел на домик, потом на нее, потом схватил ее за руку и побежал. И даже через кусты бежал, пока они не подлезли под проволокой. А тогда на краю поля остановился. Они оба совсем запыхались.

– Билли, а что там было… в домике? Что?

– Ну, люди. Так просто…

– А ты их видел? Я не увидела. Что они делали?

– Немножко видел. Ну, любились… любовь крутили, ну, ты понимаешь.

– Нет. Я не понимаю… – Он быстро зашагал под дороге, и ей пришлось бежать, чтобы не отстать от него. – Кто там был? Ты видел? Цветная дама?

– Еще чего! Она была белая. – Он остановился на секунду, нахмурился и мотнул головой. – И это не наше дело. Пошли домой. Погляди! – Он указал на небо. – Скоро дождь польет. Побежали.

Но дождь подождал. Билли довел ее до прицепа и оставил во дворе, и она сидела на горячем солнце, пока ее панталончики и волосы совсем не высохли. Ей сразу стало легче: теперь мама ничего не спросит. А если бы спросила, она бы ответила, что облилась, когда наливала воду из колонки.

Мать она увидела, когда начали падать первые крупные капли дождя. Элен увидела, как она посмотрела на небо, потом на свое платье и побежала. В своих лучших туфлях на высоком каблуке бежала она неловко, а ветер спутал ей волосы, и она совсем забыла про свое лицо, потому что губная помада вся стерлась. Она вбежала в калитку, подхватила Элен на руки и, смеясь, унесла ее в трейлер.

– Как раз вовремя! Сейчас хлынет! А я задержалась… – Она посмотрела на часы, потом на Элен. – Немножко задержалась. Но я так приятно провела время, и… – Она вдруг замолчала.

– А ты тут была умницей, сокровище мое? Ты знаешь, я по тебе соскучилась, а теперь мы не сможем пойти погулять из-за ливня… – Голос у нее замер, она оглянулась, и Элен подумала, что еще никогда не видела, чтобы глаза ее матери так блестели, а лицо было таким бледным.

Элен села на деревянный стул. Спину она держала очень прямо.

– Если мы не пойдем, это ничего, – сказала она, старательно выговаривая каждое слово. – А ты будешь еще ходить в гости к твоей знакомой?

Ее мать, опустив голову, закладывала складочками шелк своего платья, но теперь посмотрела на Элен.

– Может быть.