Горные дьяволы

— Простите, но я не хочу излишне обременять вас. Вы очень гостеприимны.

— Спасибо, господин, вы очень добры, — ответил монах.

— Я просто отдохну.

— Мы к вашим услугам.

— Надеюсь, вы простите мою непринужденность, — заключил немолодой седеющий самурай, растягиваясь на циновке.

Гостя, только что прибывшего в храм Токугандзи, звали Нагаока Садо. Он был одним из крупных чиновников Хосокавы Тадаоки, владетельного князя Будзэна. Несмотря на занятость, Садо обязательно выкраивал время, чтобы посетить храм в годовщину смерти своего отца. Здесь он обычно и ночевал, поскольку до Эдо было километров двадцать. Путешествовал он не по рангу скромно, в сопровождении всего двух самураев и слуги.

Каждый раз, чтобы отлучиться из владений Хосокавы, Садо должен был изобретать предлог. Минуты праздности редко выдавались в его жизни, и сейчас он с явным удовольствием пил местное сакэ и лежал, наслаждаясь покоем. Слух его услаждало лягушачье кваканье. На короткий миг самурай отвлекся от чиновничьих забот и бесконечных интриг.

Монах, быстро убрав обеденную посуду, исчез. Садо лениво переговаривался со своими путниками, сидевшими в полутьме у стены.

— Я бы остался здесь навсегда и обрел нирвану, подобно Будде, — усмехнулся старый самурай.

— Можно простыть, ночи здесь холодные и сырые.

— Оставьте! Мое бренное тело уцелело в нескольких битвах. Ему ли бояться простуды. Чувствуете, как пахнут цветы? Дивный аромат.

— Нет.

— У тебя плохое обоняние. Не насморк ли?

Лягушки внезапно смолкли, а кто-то крикнул:

— Ах ты, дьяволенок! Подглядываешь?

В тот же миг самураи-телохранители вскочили на ноги.

— Кто там?

В саду никого не было, слышался только затихающий топот убегающего ребенка.

— Простите за беспокойство. Это здешний мальчишка, — с поклоном сказал монах, заглянув в комнату.

— Точно?

— Конечно. Он живет в двух километрах отсюда. Его отец, погонщик лошадей, недавно умер, а дед мальчишки, как говорят, был самураем, поэтому ребенок как завороженный смотрит на всех самураев.

Садо сел.

— Не наказывайте его. Я хотел бы увидеть мальчишку. Принесите сладостей, чтобы угостить его и разговорить.

Иори был уже в кухне.

— Бабушка! — крикнул он стряпухе. — У меня кончилось просо. Насыпьте-ка вот сюда! — Иори протянул мешок, в который вошло бы килограммов двадцать.

— Наглый попрошайка! Ведешь себя так, словно мы тебе что-то должны, — проворчала стряпуха.

— Ты слишком бойкий, — добавил монах, мывший посуду. — Наш настоятель пожалел тебя, поэтому мы даем тебе еду. Если просишь у людей, соизволь быть вежливым.

— Я не прошу милостыню. Я отдал настоятелю кошелек, оставленный мне отцом. Там много денег.

— Интересно, сколько погонщики лошадей оставляют в наследство своим сыновьям?

— Дадите просо или нет?

— Снова за свое! Посмотри на себя! Ты и сам сумасшедший, к тому же тобой командует полоумный ронин. Кстати, кто он и откуда взялся? Почему живет за твой счет?

— Не ваше дело!

— Мы перевернули все пустоши, но все равно там никогда не получится ни сада, ни поля. Вся деревня смеется над вами.

— Вас не спросили!

— Слабоумие ронина, верно, заразное. Что вы там ищете? Золото, как в сказке? У тебя еще молоко на губах не просохло, а ты роешь себе могилу.

— Хватит болтать! Дайте просо!

Монах продолжал поддразнивать мальчишку, как вдруг что-то холодное и липкое ударилось о лицо священнослужителя.