— Очень интригующе. Я тоже думаю о многих вещах.

— Правда?

— О десяти, если быть точным.

— А я думала об одиннадцати.

— Как ты любишь соревноваться.

— Грей, быстрее всех догоняющая индюка, — напомнила она. — Не говоря уже о «блинчиках».

Камешки подпрыгивали у нее уже шесть раз. Это было просто бесподобно. Особенно потому, что никто так и не видел, как Себастьян заставляет свой голыш прыгать семь раз.

Себастьян в ответ попытался напустить на себя снисходительный вид.

— Лично я всегда считал, что качество важнее количества. Сам я думал о десяти доводах за то, чтобы ежедневно без памяти в тебя влюбляться.

У Аннабель перехватило дыхание.

— Во-первых, — начал свой счет Себ, — твоя улыбка. С ней может соперничать только «во-вторых» — твой смех. А он уступает только третьему — искренности и щедрости твоего сердца.

Аннабель сглотнула. На глаза ей навернулись слезы. Скоро они явно потекут по щекам.

— В-четвертых, — продолжил Себ, — ты бесподобно умеешь хранить секреты, и, в-пятых, ты наконец научилась не мучить меня предложениями касательно будущих книг.

— Неправда, — сквозь слезы возразила она. — История о «Мисс Форсби и Конюхе» получилась бы восхитительной.

— Она бы сбросила меня в огненную бездну разорения.

— Но…

— Ты, наверное, заметила, что в моем списке нет ни слова о том, как ты меня никогда не перебиваешь. — Тут Себ откашлялся. — В-шестых, ты родила мне троих бесподобных детишек, а, в-седьмых, ты просто невероятно прекрасная мать. Опять же, я в высшей степени эгоистичен, и поэтому мое «в-восьмых» касается исключительно того факта, что ты меня так невероятно, так прекрасно любишь… — Тут Себастьян наклонился вперед. — Во всех смыслах этого слова.

— Себастьян!

— По правде говоря, думаю, что это будет «в-девятых». — Себастьян тепло улыбнулся. — Поскольку данный пункт достоин собственного номера в списке.

Аннабель покраснела. Поверить невозможно, что после четырех лет замужества она еще способна краснеть!

— А теперь «в-десятых», — тихо проговорил Себастьян, поднявшись и приблизившись к жене. Он встал на колени и, взяв ее руки, по очереди поцеловал их. — Ты — это ты. Ты самая удивительная, умная, добрая и любящая соревнования женщина из всех, кого я когда-либо встречал. И еще ты можешь обогнать индюка.

Аннабель смотрела на него, позабыв о том, что плачет, что у нее, наверное, ужасно покраснели и опухли глаза, и что ей — О Господи! — безумно нужен носовой платок. Как же она его любит! А кроме этого ничего и не важно.

— Думаю, пунктов оказалось больше десяти, — прошептала она.

— Правда? — Себастьян поцеловал заплаканные глаза жены. — Я давно уже сбился со счета.