За этот долгий день я так устала, что хотела только одного: упасть хоть куда-нибудь и провалиться в сон. Но рано ложиться спать в моей ситуации было непозволительной роскошью. Кое-как, преодолевая брезгливость, я умылась колодезной водой, постелила одеяло в первой комнате, присела на него и тяжело вздохнула.

А ведь еще вчера большее, что меня заботило, – это защита диплома и обработка свадебных фоток…

Мысли, которые я гнала от себя целый день, навалились скопом. Я вдруг отчетливо осознала, что все – прежней жизни больше нет. Может, мне когда-нибудь и удастся смотаться в свою покинутую реальность, но это уже не важно. Теперь мой дом в обширном понимании – здесь. И не в обширном, кстати, тоже.

Самым болезненным было воспоминание о родителях. Мы давно жили отдельно, виделись не так часто, как хотелось бы, но я их очень любила. И сейчас просто сердце кровью обливалось при мысли, что они почувствуют, когда узнают, что я… умерла? Пропала? Как они это переживут? И как переживет мой младший братишка, который грядущей осенью должен пойти в восьмой класс? С ним у нас частенько случались стычки, но и его я очень любила. Он меня тоже.

Ощутив, как к глазам подступает влага, я решительно тряхнула головой.

Нечего нюни распускать! Грань между мирами раз в несколько лет истончается? Истончается. Шанс попасть в родной мир есть? Есть. С ушами и хвостом постоянно там жить, конечно, не получится, но если не сумею обустроиться здесь, то рассмотрю и такой вариант. С родными в любом случае можно будет повидаться или в крайнем случае передать им о себе какую-нибудь весточку.

Как раз в тот момент, когда я вернула себе какое-никакое душевное равновесие, пришел Федька. И не с пустыми руками, а с очередным, на этот раз небольшим, свертком, в котором оказался щедрый кусок пирога.

– Мать сегодня пекла, – протянув мне угощение, неуверенно проговорил он.

Я невольно напряглась. В последний раз, когда меня угощали пирогом, закончилось все моим обездвижением, отсутствием дара речи и бог весть чем еще. Федя выглядел еще безобиднее госпожи Ериши, но кто его знает…

С улыбкой поблагодарив, я положила сверток рядом с собой, хотя на него и хотелось наброситься немедленно.

– Я материалы своего дела еще толком не успела изучить, – сказала, посмотрев на Федьку. – Еще многого о себе прошлой не знаю. Может, ты в курсе, чем я занималась помимо нелегального производства… мм… эликсиров?

Федя почесал затылок, нахмурился и припомнил:

– Кажется, у вас здесь раньше много грядок с разными травами было. Для эликсиров как раз. Сами по себе травы не запрещенные и очень редкие, так вы их, насколько я слышал из разговоров, нашему аптекарю местному продавали.

Я встрепенулась:

– Очень редкие, говоришь?

Не откладывая дела в долгий ящик, отправилась на поиски бывших грядок, прихватив с собой Федю. А дабы использовать драгоценное время с максимальной пользой, попутно принялась расспрашивать его о Лафотьере.

О нем Федя отзывался одновременно и со страхом, и с большим уважением. Оказалось, что темные маги в этой реальности – такая же редкость, как фотоаппараты, поэтому их умения ценятся в буквальном смысле на вес золота. Раньше Лафотьер жил в столице и даже был приближен ко двору, но около двадцати лет назад приехал в Морегорье, заняв принадлежащий его предкам особняк. О причинах такого переезда Федя не знал, но, как и все, был рад, что у них в городке появился свой темный маг.