Все мы были одинаково одержимы и бредили победой над мутантами. Зачем? Думаю, ответа на этот вопрос не существовало. Равно как и на вопрос о том, что же было в этой игре такого притягательного. Однако проиграв, мы снова и снова пробегали первые уровни и назначали время новой битвы.

Гоблин был прирожденным тактиком и стратегом. Родись он чуть пораньше – наверняка смог бы стать гениальным полководцем. Он предугадывал все ходы мутантов, разрабатывал новые планы, менял их на ходу. И часто мы были в одном шаге от победы – на земле, истекая черной кровью, лежали восемь, а то и девять мутантов. Но… все же они были сильнее и хитрее. Они учитывали и наши ошибки, и свои.

Что касается меня… Я состояла при Гоблине чем-то вроде замполита. При всех своих талантах Гоблин был несколько прямолинеен и не очень хорошо ладил с людьми. Я же, не будучи профессиональным психологом, почти мистическим образом соединяла всех в единое целое. Разница в возрасте (я была старше всех) совершенно не мешала в игре, а когда мы встретились во плоти, в экстремальной ситуации, это обстоятельство еще больше оказалось в мою пользу.

Нам снова не повезло. Как будто они читали наши мысли и знали наперед каждый наш шаг. Мы перестраивались, по ходу меняли тактику – ничего не помогало. И только когда нам пришлось совсем туго, Гоблину удалось подстрелить одного из мутантов. Да и то мне показалось, что мутант позволил ему это сделать. А почему бы и нет? Возможно, это игра должна продолжаться без конца. «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейку», - вспомнила я «Наутилус-Помпилиус».

Мутанты отступили, Локи с Медведом столкнули в море труп, истекающий черной, похожей на мазут, кровью. Проффу перевязали раненое плечо и оставили под навесом на попечении Крысы-Ларисы, которая хоть и вздыхала по Гоблину, но все же пребывала в статусе «всехней» девушки.

Обычно после схватки все расходились кто куда. Поискать еды, потискать в укромном закоулке Крысу-Ларису, просто размяться. Мы с Гоблином развели костер, закопали в золу картошку и сидели, любуясь звездами. Раньше в городе никогда не было таких звезд – их приглушали огни.

- Кем ты была раньше? – спросил Гоблин.

- Мы же договорились, прошлое – табу, - ответила я, встряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные видения.

- Прости.

Мы замолчали. Из развалин доносились счастливые кошачьи вопли – там свили себе гнездо Оршавенд с Кляксой.

- «После боя сердце просит музыки вдвойне», - усмехнулся Гоблин. – Все правильно, смерть и жизнь. Оршавенд говорил, что раньше у них никогда не было такого чумового секса. Но вообще-то это проблема.

- Что именно? Оршавенд с Кляксой?

- Нет. Секс в постапокалиптическом обществе. Да и вообще, в любом закрытом и немноголюдном обществе. Пока парни держатся исключительно за счет давалки Крысы и не претендуют ни на Кляксу, ни на тебя. Но неизвестно, сколько такое продлится. В конце концов она всем надоест.

- Я для них старовата.

- Не в этой жизни. Ты очень еще даже ничего. Скорее, их смущает твой статус всеобщей мамы. Такой своего рода инцест. Но это преодолимо.

- Я не очень люблю антиутопическую фантастику, но обычно в таких книгах или фильмах женщины либо принадлежат всем, либо только доминантным самцам. Но, по любому, их мнения никто не спрашивает.

- Крысу и Кляксу действительно никто спрашивать не будет. Оршавенд – точно не альфа-самец, несмотря на силу. Если дело дойдет до драки, Медвед, Локи и Профф запинают его сообща. А Мистагог будет сидеть в уголке и хихикать в кулак, потому что гомик.

- А ты?

- А что я? – Гоблин поворошил золу палкой.

- Ты как раз вполне себе альфа.

- Но мне не нужен секс.