Михаэль подбегает к первой из кабинок и пинком вышибает дверь. Там, внутри, заметно какое-то движение, но Михаэль не стреляет. Остальные подходят к соседним кабинкам и тоже выбивают двери. Зловещее молчание накрывает эту часть лагеря, весь шум и азарт схватки внезапно отступают. Люди, пришедшие с Михаэлем, опускают оружие и медленно один за другим ступают внутрь кабинок. Михаэль ждет, пока они скроются внутри, потом оглядывается на стоящего сзади мальчика и жестом подзывает его.

Вместе они заходят в кабинку.

Логан думает, что готов ко всему, но ошибается. Он стоит в дверях, разинув рот от удивления, его горло сдавило, он забывает, как надо дышать. В кабинке дети — много детей, они сгрудились, жмутся друг к другу в темноте, теснясь к противоположной стене. Они грязные и оборванные. Они выглядят омерзительно. Большинство почти раздеты. Их кости выпирают сквозь истощенные тела, как палки, засунутые в мешок, их удерживают вместе лишь связки и кожа. Они — скелеты, трупы, призраки. Они разного возраста, но все младше Логана. Дети не понимают, что происходит. Они смотрят на него с ужасом. Многие плачут.

Потом они начинают умолять, чтобы их не убивали.

— Смотри внимательно, Логан, — говорит Михаэль. — Вот во что превращают нас враги. Это наше будущее, если мы не найдем способа изменить его.

Логан смотрит на детей, потому что не может не смотреть, однако он желал бы никогда в жизни не видеть их. Он хочет, чтобы Михаэль никогда не приводил его сюда, оставил там, снаружи. Он хочет провалиться сквозь землю и исчезнуть. Он знает, что никогда не забудет эту минуту, и эта картина будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

— Их оставили в живых по разным причинам, — тихо продолжает Михаэль. — Некоторых для того, чтобы работали. Некоторых для экспериментов. Некоторых — я не могу даже произнести, для чего.

Логан понимает. Он медленно и глубоко вдыхает и выдыхает воздух. Он чувствует, что сейчас его желудок скрутит судорогой, и он борется с ней. Он терпит и распрямляется.

Рука Михаэля опускается на его плечо, стискивает.

— Мы освободим большинство и будем надеяться, что они выживут. — Он замолкает. — Большинство, но не всех.

Михаэль двигается в дальний угол помещения, самый темный из всех. Когда он приближается, из полумрака раздаются шипящие и мяукающие звуки.

То, что происходит дальше, не поддается описанию.

Логан очнулся от кошмара на заднем сиденье «Лайтинга», вспотевший и потерявший всякое соображение. Во сне он метался под легким одеялом так, как будто его било током. Сон о лагере рабов, куда Михаэль привел его, чтобы он увидел, стоял перед глазами, сотканный на полотне из тьмы и света, кроваво-красный и режущий душу как бритва.

«Безумие!» — прозвучал пронзительный вопль в его голове, и Логана внезапно охватила неукротимая ярость.

Все произошло как всегда — внезапный стремительный всплеск эмоций, миновав стадию медленного кипения, выбросил его прямо в раскаленный добела котел чувств. Полотно сна расширилось до невероятных размеров и закрыло горизонт. Воспоминания о всех зверствах, свидетелем которых он стал с мальчишеских лет, подобно рою диких пчел вырвались на поверхность из темных уголков разума, куда он заключил их, и пронзили его быстрым, тяжелым приступом гнева. Оказалось, что он не может сосредоточиться ни на чем, кроме ужаса от зрелища лагеря рабов, который он испытал всего несколько часов назад, не способен больше ни о чем помнить, не способен объяснить причину или прислушаться к здравому смыслу.