|
Упаковав последний картридж в контейнер, а контейнер в заплечник, Сиверцев влез в лямки, подтянул их, передернул плечами, устраивая ношу половчее, и подобрал с земли свой «калаш». — Готово, Филиппыч! Можно двигать. — Погоди двигать, — отозвался Филиппыч, неотрывно глядя на левый рукав комбеза, туда, где в одежду был встроен экранчик биосканера. — Чё там? — полюбопытствовал Сиверцев, настораживаясь. — Кажись, кого-то едят. — Филиппыч оставался леденяще-спокойным. Сиверцев зябко поежился, хотя утро было не холоднее, чем обычно. Низкое серое небо давило на психику почти осязаемо, того и гляди колени начнут подгибаться. А тут еще этот вой, будь он неладен! Хотя, если Филиппыч спокоен — скорее всего ничего страшного. А с другой стороны — Филиппыч всегда спокоен. Его самого есть станут, а он и бровью не шевельнет, просто прицелится из своей адской пушки и бабахнет. Так бабахнет, что и тяжелому танку мало не покажется. — Уходим, — наконец произнес Филиппыч и оторвался от сканера. Ваню уговаривать не пришлось — тут же зашагал по проторенной с утра тропе. Вообще у сталкеров есть примета: возвращаться той же дорогой, которой пришел — к беде. Но Сиверцев с Филиппычем не сталкеры. У них приказы да инструкции, а если инструкций не соблюдать — вылетишь из проекта вмиг, с этим и у вояк быстро, и у институтских. Поэтому хочешь не хочешь, а спозаранку вдоль оставленных следопытами вешек, топ-топ за образцами и пикнуть не смей. И обратно этой же дорогой. Можно не след в след, но вдоль вешек и никаких отклонений. Тропа тропой, но под ноги Сиверцев глядел внимательно. Разумеется, ему далеко было до опытного ходока по Зоне, того же Филиппыча, к примеру. Но самые явные опасности Ваня давно научился примечать загодя. Около заимки опасностей было немного, аномалии возникали крайне редко даже после наиболее сильных выбросов. Наверное, это место потому под заимку и облюбовали. Филиппыч говорил, что лет десять назад эту пустошь именовали Тихой плешью и здесь частенько останавливались передохнуть и военные, и вольные сталкеры, и бандиты разные — все, кто блуждание по проклятой земле Зоны превратил в профессию и образ жизни. Серая башенка заимки отчетливо виднелась на фоне чуть более светлого неба. Тонкой риской выделялся ствол пулемета на крыше. Ствол глядел на восток, в сторону трущоб и бара «100 рентген», откуда чаще всего являлись гости. Охранника у пулемета не было видно, но это совершенно не значило, что его там нет. Торчать на виду в Зоне — опасное занятие. Маскируются все, кто намерен выжить. На полпути к заимке нужно было задержаться у последнего сенсора и сменить отработанный за ночь картридж на свежий. А потом доковылять до периметра и все, можно будет расслабиться, чайку попить, а после засесть в лаборатории и поглядеть, чего ночь минувшая интересного принесла. Не тут-то было… — Стой-ка, — скомандовал Филиппыч и присел у чахлого, покрытого длинными шипами куста. Сиверцев на полном автомате остановился и тоже присел. К сожалению, куст не мог служить сколько-нибудь надежным укрытием — ученого и охранника видно было издалека. Но и они видели всякого, кто рискнул бы к ним приблизиться, потому что вокруг расстилалась плоская пустошь, лишь кое-где поросшая жесткой травой и колючими кустами, подобными тому, у которого они задержались. |
