Ранильд был недоволен рулевым и собирался задать тому хорошую выволочку. На корабле было две высоких надстройки, на корме и на носу, ниже между ними проходила палуба, посередине судна стояла матча, которую удерживали прочные тросы. Два выходившие на палубу люка вели в трюм. Возле мачты помещался груз, кроме того груза, который находился в трюме. Сейчас возле мачты лежал валун красного гранита, размером не менее трех футов в поперечнике и весом около тонны. Рядом с ним высилась груда якорей и множество свернутых круглыми бухтами канатов и тросов.

Тоно, Эяна, Кеннин и Ингеборг стояли у релинга и смотрели на все более отдалявшийся берег Ютландии, над которым поднимались невысокие зеленые холмы. День был ослепительно ясным, яркие солнечные блики плясали по сине-зеленым горбатым спинам волн. Ветер гудел в снастях, деревянные крепления корпуса скрипели и стонали, когда штевень корабля, словно огромный моржовый клык, вспарывал высокие волны. В небе, казалось, кружила метель — несметное множество чаек с пронзительными криками носилось в синеве, рассекая воздух белыми крыльями. Пахло соленой водой и просмоленным деревом.

— Эй, вы! — гаркнул Ранильд. — А ну, приведите себя в приличный вид!

Кеннин хмуро поглядывал на капитана. Почти весь вчерашний день ушел на долгие, обстоятельные и подробные переговоры с этим человеком. Дети Ванимена с трудом выдержали скучный, нудный торг, который пришлось вести в душной задней комнатенке дрянной портовой гостиницы. Теперь же их возмутила грубость Ранильда, который злобно ощерился на них, словно хищный зверь. Подобным тоном никто еще не позволял себе разговаривать с детьми морского царя.

— Кто ты такой, чтобы учить нас приличиям? — раздраженно бросил Кеннин.

— Полегче, Кеннин, — негромко предостерег Тоно младшего брата. Сам он испытывал к хозяину судна ничуть не большую симпатию, однако держался спокойно и невозмутимо в отличие от порывистого Кеннина.

Капитан Ранильд Гриб был, невысок ростом и широк в кости. У него были сильные руки и могучая грудь. Стальные черные волосы на темени уже поредели, на грубом лице со щербатым ртом и блеклыми серыми глазами выделялся перебитый нос. Длинная черная борода спускалась до круглого, как лохань, толстого брюха. Одет Ранильд был так же, как и все матросы в его команде, но из оружия, помимо копья, у него были еще нож и короткий меч. В отличие от босоногих или обутых в тяжелые башмаки матросов капитан носил кожаные сапоги с широкими голенищами.

— В чем дело? — спросил Тоно. — Может быть, вам, Ранильд, и нравится носить грязные тряпки и не снимать эту ветошь, пока она не превратится в засаленные вонючие лохмотья. Как говорится, дело вкуса, Причем же здесь мы?

— Не «Ранильд», а «господин Ранильд»! Слышишь ты, водяной! — Капитан схватился за рукоять меча. — Мои предки были помещиками, земвладельцами, а твои в то время жили среди окуней и салаки. Я знатный благородный человек, разрази меня гром! Судно принадлежит мне, я согласился нести все расходы и издержки в этом плавании и, клянусь Всевышним, или вы подчинитесь моим требованиям, всем до единого, или будете болтаться на рее!

В тот же миг кинжал, брошенный Эяной просвистел в каком-нибудь дюйме от плеча Ранильда.

— Прежде мы повесим тебя за твою вшивую бороду, — пригрозила дочь морского царя.

Матросы схватились за ножи. Ингеборг бросилась между Эяной и Ранильдом.

— Что вы делаете! — закричала она. — Хотите перерезать друг друга?

Господин капитан, без водяных вам не добыть золота со дна моря. А они без вашей помощи не смогут поднять на корабль сокровище и доставить его в Данию. Христом Богом прошу, опомнитесь!

Ранильд и Эяна отступили, но ни капитан, ни девушка о примирении не помышляли.