— Значит, вот что нас ждет? — проговорил Блэк.

— Не думаю, — отозвался Уилсон. — Вполне возможно, нам удастся избежать подобной участи. Мы теперь на ином пути развития.

— Вы что, сговорились? — буркнул Блэк. — Несете оба какую-то ерунду…

— Простите, пожалуйста, мистер Блэк, — сказала девушка.

— Не обращайте внимания, — фыркнул Блэк. — Просто высокие материи не для меня. Я всего-навсего образованный полицейский. Стив вам подтвердит.

Глава 26

Преподобный доктор Энгус Виндзор был хорошим человеком, отличался милосердием и склонностью творить добро. Он являлся пастором церкви, которая основывалась на благополучии прихожан, имела длительную историю и была отмечена некоторым изяществом, что, впрочем, не мешало ему отправляться туда, где процветала нужда, то бишь за пределы прихода. Преподобного Виндзора видели в гетто и на демонстрациях, рядом с теми, кто падал под ударами полицейских дубинок. Узнав, что та или иная семья страдает от недостатка пищи, он однажды появлялся на пороге с сумкой продуктов, а перед тем, как уйти, ухитрялся обнаружить в своих карманах несколько долларов, без которых вполне мог обойтись. Он регулярно навещал заключенных в тюрьмах и стариков в домах призрения, где хорошо знали его величественную походку, покатые плечи, длинные седые волосы и смиренное выражение лица. Отдельные влиятельные члены интеграции упрекали преподобного доктора в том, что он не избегает славы, наоборот, стремится к ней, что недостойно служителя церкви, однако Энгус Виндзор, похоже, игнорировал замечания подобного рода; по слухам, он как-то сказал своему закадычному другу, что это — до смешного малая цена за привилегию творить добро. Хотя что он имел в виду — славу или критику — осталось неясным.

Поэтому журналисты ничуть не удивились, встретив доктора Виндзора поблизости от того места, где находился выход из туннеля, уничтоженного орудийным залпом. Они тут же окружили старика.

— Что вы здесь делаете, доктор Виндзор? — спросил один.

— Я пришел, — ответил преподобный Энгус, — чтобы предложить страждущим утешение и оделить их толикой благодати, которая дарована мне. Военные не хотели меня пускать, но я убедил их. А как сюда попали вы?

— Некоторым удалось уговорить охрану, другие вынуждены были бросить машины и идти пешком.

— А за меня заступился Господь, — произнес доктор.

— Как это?

— Он внушил солдатам уважение к сану, и они пропустили меня. Но прошу прощения — меня ждут страждущие. — Он указал на многочисленную толпу беженцев.

Мертвое чудище валялось посреди лужайки брюхом кверху, выставив на всеобщее обозрение свои когтистые лапы; щупальца, подобно змеям, стлались по земле. Большую часть трупов уже убрали, а тех, кто остался, накрыли одеялами. Чуть в стороне лежала на боку пушка.

— Скоро прибудет команда, которая заберет эту тварь, — сказал кто-то из репортеров. — Армейские спецы желают как следует рассмотреть ее.

Прожектора, укрепленные на деревьях, заливали оцепленный участок призрачным светом. В темноте заходился в кашле переносной двигатель. Грузовики подкатывали один за другим, забирали часть людей и исчезали в ночи. Время от времени слышались усиленные мегафоном команды. Доктор Виндзор, ведомый чутьем, что выработалось у него за годы службы на благо общества, направился к группе беженцев, в которой было больше всего народу, на перекресток, освещенный тусклым уличным фонарем. Беженцы в массе своей толпились на мостовой; лишь кое-кто предпочел усесться на бордюр или расположиться на лужайке.