— Но сегодня среда, — удивился мистер Кетчум. — Разве у вас… магазины не открыты?

— Плохая погода, — пояснил Шипли. — Нет смысла.

Мистер Кетчум взглянул на желтовато-бледное лицо начальника, но поспешно отвел взгляд. В желудке снова распускало щупальца холодное предчувствие. «Ради Бога — что это такое?» — спросил он себя. Уже в камере ему было достаточно плохо. Здесь, в этом море тумана, было еще хуже.

— Ну да, — услышал он свой срывающийся голос. — Здесь только шестьдесят семь жителей, не так ли?

Начальник ничего не сказал.

— Сколько… с-сколько лет Захрию?

Он услышал, как в тишине сухо хрустнули суставы пальцев начальника.

— Сто пятьдесят лет, — сообщил Шипли.

— Так много, — продолжал разговор мистер Кетчум. Он с трудом сглотнул: немного болело горло. «А ну, — приказал он себе, — расслабься!»

— Почему его назвали Захрий? — Слова лились неуправляемым потоком.

— Его основал Ной Захрий.

— А-а. А, понимаю. Видимо, тот портрет в участке?..

— Верно, — подтвердил Шипли.

Мистер Кетчум моргнул. Так то Ной Захрий — основатель поселка, по которому они едут…

…Квартал за кварталом. При этой мысли у мистера Кетчума что-то тяжело опустилось в желудке. В таком большом поселке — и почему только 67 жителей? Он открыл было рот, чтобы спросить, да не смог. Ответ мог быть не тот.

— Почему только?.. — Слова все равно вырвались, прежде чем он сумел остановить их. Тело содрогнулось от услышанного.

— Что?

— Ничего, ничего. То есть… — Мистер Кетчум судорожно вздохнул. Делать нечего — он должен знать.

— Почему только шестьдесят семь?

— Они уезжают, — ответил Шипли.

Мистер Кетчум заморгал. Ответ разрядил напряжение. Он нахмурился. Ну, что еще надо? Отдаленный, старомодный Захрий мало привлекает молодое поколение. Массовый отток в более интересные места неизбежен.

Толстяк поудобнее откинулся на спинку сиденья.

— Конечна же. Подумать только, как я хочу выбраться из этой тоски зеленой, — рассуждал он. — А ведь я даже не живу здесь.

Привлеченный чем-то, его взгляд скользнул вперед, сквозь ветровое стекло. Через улицу был протянут транспарант: «СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ — БАРБЕКЮ!» Праздник, решил он. Наверное, они каждые две недели буянят, шумно обмениваются неуклюжими комплиментами или устраивают оргии поночинке сетей.

— И все же — кто такой Захрии? — Молчание снова давило на него.

— Морской капитан, — произнес начальник.

— О-о?

— Охотился на китов в южных морях.

Вдруг Мэйн-стрит кончилась. Полицейская машина свернула влево на грязную дорогу. Из окна мистер Кетчум разглядывал скользящие мимо тенистые кустарники. Слышен был лишь звук напряженно работающего двигателя да шум вылетающих из-под колес смеси гравия и грязи. Что, судья живет на вершине горы? Он сменил точку опоры, тяжело вздохнув.

Туман начал рассеиваться. Мистер Кетчум различал траву и деревья — все с сероватым оттенком. Сделав очередной поворот, машина оказалась обращенной к океану. Мистер Кетчум посмотрел на оставшийся внизу матовый ковер тумана. Машина продолжала поворачивать — и вот они снова увидели перед собой вершину холма.

Мягко покашливая, мистер Кетчум спросил:

— Дом… гм, этого судьи — там?

— Да, — подтвердил начальник.