Что мне сказать о Клубе Полуночных Дерзаний? То, что он существует подпольно, тайно (хоть и известен знающему обо всем продавцу пана); на дверях его нет вывески, а посещают его сливки бомбейского общества. Что еще? Ах да, управляет им некий Ананд (Энди) Шрофф, бизнесмен-плейбой, который едва ли не каждый день загорает на Джуху-бич, у отеля «Сан-энд-Сэнд», среди кинозвезд и лишенных гражданских прав принцесс. Спрашивается: зачем индийцу загорать? Но, похоже, это теперь вполне нормально, международные правила поведения плейбоя следует выполнять в точности, а они, кажется, включают и такое непременное условие, как ежедневное поклонение солнцу.

Как же я наивен (а я-то думал, что Сонни, со следами от акушерских щипцов, был настоящим простаком!) – ведь я и не подозревал, что существуют такие места, как Клуб Полуночных Дерзаний! Но, конечно же, они есть, и мы, все трое, вместе с флейтами и корзинами, где шипели змеи, постучались в дверь.

За небольшим отверстием на уровне глаз, забранным железной решеткой, наметилось какое-то движение: низкий, медоточивый женский голос попросил нас изложить, по какому делу мы явились. Картинка-Сингх возгласил: «Я – Самый Прельстительный В Мире. У вас в кабаре выступает другой заклинатель змей; я хочу вызвать его на поединок и доказать свое превосходство. За это я не прошу никакой платы. Это, капитанка, вопрос чести».

Дело было вечером; господин Ананд (Энди) Шрофф находился, к счастью, на месте. Короче говоря, вызов Картинки-Сингха был принят, и мы вошли в заведение, название которого уже выводило меня из равновесия, ибо содержало в себе слово «полуночный». «Клуб» напомнил мне киношный «Метро Каб», а в начальных буквах таился мой собственный тайный мир: К.П.Д., Конференция Полуночных Детей; теперь же все это присвоил себе тайный ночной притон. Одним словом, я чувствовал, что меня обокрали.

Двоякая проблема стояла перед утонченной, космополитической молодежью города: каким образом употреблять алкоголь в штате, где действует сухой закон, и как ухаживать за девушками в лучших западных традициях, то есть, чтобы всем чертям стало тошно, и при этом сохранять полную секретность, чисто по-восточному стыдясь публичного скандала? «Полуночные Дерзания» оказались тем решением, какое господин Шрофф предложил золотой молодежи города. В этом подполье, где дозволялось все, он создал мир стигийской тьмы, черный, как сама преисподняя; парочки встречались в тайне этой полуночной мглы, пили импортное спиртное и флиртовали; окутанные искусственной, разъединяющей людей ночью, они безвозбранно пускались во все тяжкие. Ад – не более чем чья-то чужая фантазия: всякая сага требует, чтобы герой хотя бы раз спустился в Джаханнам, и я последовал за Картинкой-Сингхом в Клуб с маленьким сыном на руках.

Нас вели вниз по пушистому черному ковру – черному, как полночь, как ложь, как вороново крыло, как Черный Ангел, как «ай-о, черный ты человек!» – короче говоря, по темной ковровой дорожке вела нас девушка из обслуживающего персонала, неотразимо сексуальная, в сари, эротически приспущенном на бедрах, с цветком жасмина, воткнутым в пупок; но когда мы стали спускаться в темноту, она повернулась к нам с ободряющей улыбкой, и я заметил, что глаза у нее закрыты, а зрачки и радужная оболочка неземного блеска нарисованы прямо на веках. Я не мог не спросить, почему… И она ответила просто: «Я слепая; к тому же те, кто приходят сюда, не хотят, чтобы их видели. Это – мир без лиц, без имен; здесь у людей нет памяти, нет семьи, нет прошлого; сюда приходят ради настоящего, ради одного-единственного настоящего мгновения».

И тьма поглотила нас; девушка вела нас по дну этой порожденной кошмарами ямы, где свет заковали в цепи и в кандалы, где невластно время, где история обесценивается… «Сидите здесь, – приказала она.