Однако судорога пространства, рожденная столкновением иксоида с «похоронным строем» чужанских кораблей, бежала быстрей и догнала земные корабли.

Волна искривления пробежала по залу спейсера, жутко сплющив предметы, кресла, интерьер, тела людей. Не помогли ни защита, ни скорость, ни переход на режим «кенгуру», и спасло экипаж и пассажиров спейсера только то, что он успел удалиться от этого страшного места на достаточно большое расстояние – около четырех миллионов километров.

Зал перестал корчиться, ломаться и плыть, дрожь ушла в стены, успокоился пол, виом перестал показывать «вселенский пожар», вернул изображению пространства бархатную черноту и глубину, но люди опомнились не сразу. Не потеряли сознание лишь единицы, самые закаленные и сильные: Железовский, Боянова, Баренц, Демин, незнакомый высокий негр в сером кокосе и Габриэль Грехов.

– Помощь нужна? – раздался из стены голос командира спейсера. – Все живы?

– Они сейчас очнутся, – отозвался Грехов, наклоняясь над Настей. Взял ее на руки и посадил в кресло, которое уступил Демин. Потом посмотрел на негра.

– А вы здесь какими судьбами, бывший археонавт Нгуо Ранги?

– Хэлло, – ответил негр певуче, морща лицо в улыбке, хотя глаза с тремя зрачками в каждом оставались холодно-спокойными и выжидающими.

– Вы продолжаете играть в казаков-разбойников. Не надоело?

– Ситуация не изменилась.

– Ошибаетесь. К тому же в настоящий момент никакое изменение ситуации вам неподвластно. Как и нам, впрочем.

Негр сделал неопределенный жест рукой, и в то же мгновение два рубиновых лучика с плеч Грехова как бы обняли незнакомца, просверкнув в сантиметре от его лица справа и слева. Негр замер, улыбка его погасла. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, потом проконсул качнул головой:

– Идите. Ваша беда в том, что я знаю, кто вы, что делаете и зачем. И помните: мы – мирные люди до тех пор, пока к нам идут с миром, но кто придет с мечом…

– Я понял, – сказал Нгуо Ранги, становясь бесстрастным. И исчез. Не в физическом смысле слова, конечно. Просто движения его были так быстры, что человеческих реакций не хватало на их фиксацию.

– Кто это был? – поинтересовалась, подходя ближе, Боянова: ее все еще тошнило, хотя она и сдерживалась.

Грехов посмотрел на нее, потом озабоченно – на Анастасию, погладил ее по руке – девушка приходила в себя – и оглянулся на Железовского, неотрывно глядевшего на виом.

– Где он? – спросил комиссар глухо. Он не понял.

Вместо ответа проконсул вызвал рубку:

– Дайте на обзорный дальновидение.

Изображение в виоме вздрогнуло, зеленовато-голубые световые нити, едва видимые в центре обзорного поля, стали увеличиваться, приближаться, словно спейсер резво устремился к ним в режиме двойного ускорения. «Нити» превратились в удивительные ажурные сгустки голубого и зеленого огня, напоминавшие живую шевелящуюся мыльную пену; отдельные «мыльные пузыри» отрывались от нее, двигались некоторое время по замысловатым траекториям и рассыпались роями цветных искр. Создавалось впечатление, будто пространство в этом месте кипит на протяжении десятков миллионов километров.

– Что это? – спросила Боянова, забыв о визите К-мигранта.

Люди в зале постепенно приходили в себя, начинали двигаться, раздались первые голоса, неровные вздохи, восклицания, шорохи, слившиеся в легкий шумок.

– К-физика в наглядном изображении, – буркнул Грехов, не оборачиваясь. – Рождение и гибель всех предсказанных теорией Великого объединения  частиц и полей.