…Шурка едва высидел в школе положенное время. Он всё поглядывал на часы. Но черная стрелка словно прилипла к циферблату, еле ползла. Шурке не терпелось рассказать Тане о черном вороне. Переменки казались ему длиннее уроков математики, Фонтанка тянулась нестерпимо, прохожие норовили перегородить дорогу, зеленый свет на светофоре никак не хотел зажигаться.

И вот наконец Шурка дома. Всё выпалил Тане. А она только и сказала:

— Не выдумывай.

И потянула к окну табуретку.

— Я сам слышал!

— От соседки, — напомнила Таня.

— Ну да.

— От тети Риты.

— Ну да.

— «Ну да», — передразнила Таня. — А детей приносит аист, булки растут на деревьях, а Луна сделана из сыра. Неужели ты не понимаешь? Они тебя считают малышней, вот и говорят тебе всякие глупости.

— Ничего я не малышня, — обиделся Шурка.

— Нашел кого слушать. Эта тетя Рита, — Таня пошевелила пальцами вокруг своей головы, — у нее же одни бигуди вместо мозгов. Ей бы лишь бы болтать. Мещанка она. Понял?

Таня залезла с ногами на табуретку, шагнула на подоконник. Открыла форточку. Вытянула наружу худую руку, насыпала крошки в маленький, со всех сторон открытый деревянный домик, висевший по ту сторону окна. На зиму они всегда устраивали для птиц кормушку.

Мещане — это что-то нехорошее, помнил Шурка. Нельзя быть мещанами, говорили папа и мама.

Таня закрыла форточку и некоторое время постояла на подоконнике. Вдруг кто-то сразу прилетит. Она смотрела сквозь холодное стекло и думала, что люди зимой одни во всей природе; хорошо, что хоть кто-то остается с ними.

На тоненьких ножках в кормушку вскочил воробей, принялся клевать.

Таня молча наблюдала за ним.

— Папу нужно спасать, — неуверенно сказал Шурка.

Таня не спеша слезла.

— Если бы его нужно было спасать, мама бы не повела Бобку в садик и не пошла бы на работу, — терпеливо объяснила Таня. — Мама сказала: он уехал в срочную командировку. Зачем ей врать? И вообще, мне еще портфель собрать надо. И нас обедом покормить. Лучше бы ты тарелки пока расставил.

Рассказ брата нимало не встревожил ее. И Шурка подумал: может, зря он так разволновался?

Таня поправила шторы.

Теперь, когда за окном виднелось нежное голубое небо, слова соседки утратили зловещий смысл. И правда, подумал Шурка. Но всё равно показал Таньке язык.

Таня убрала с большого круглого стола свои книги и тетради. Сунула их в портфель. Оправила скатерть. Шурка поставил на стол две тарелки, положил две ложки.

Мама работала до вечера, Бобка оставался в садике на продленные часы. Шурка и Таня обычно обедали вдвоем.

Таня осторожно высвобождала из толстого ватного одеяла кастрюлю с супом, которую мама пеленала каждое утро, перед тем как уйти на работу. Кастрюля была еще теплой.

Внезапно в замке хрустнул ключ.

— Мама?

Мама скинула ботинки. Повесила пальто.

— Ура! Мамочка!

Шурка бросился к ней. Обнял.

— Ты на обед пришла? — изумилась Таня.

— Нет. Я совсем пришла, — сказала мама.

Шурка радостно побежал за третьей тарелкой. Остановился.

— А Бобка?

— А Бобку я вечером заберу, — пробормотала мама. — Вот здорово, — сказала она, озабоченно оглядывая стол. — В кои-то веки пообедаем вместе.

Сели.

Весь суп мама молчала. Таня и Шурка тоже притихли. Котлету мама съела молча. Налила им чаю, себе — кофе.