Без мамы можно было потерпеть, взрослая уже, а вот без интернета — как без рук.

Столько вопросов, столько непонятного вокруг, а с интернетом она бы в два счета все выяснила.

Да кто же они такие, эти Карлы-Францы-Фердинанды? — снова постаралась вспомнить Геля, но безуспешно. Рассердившись, просто отложила журнал и потянула из кучи газету «Русскія Вѣдомости» — ну их, императоров, и что за идиотская привычка давать детям одни и те же имена по сто лет подряд?

На газетном развороте попалась большая статья

Читать целиком времени не было — скоро придет к обеду Василий Савельевич и едва ли обрадуется, обнаружив дочь в своем кабинете, но все же из любопытства просмотрела пару абзацев вскользь:

Въ послѣднее время стало, кажется, для всѣх очевидно, что съ новѣйшимъ московскимъ строительствомъ творится нѣчто неладное. Горе не в томъ, что чудесные старые особняки таютъ съ каждым годомъ…

…жизнь не стоитъ на мѣстѣ, и всѣ эти милые сердцу домики съ колоннами и мезонинами неизбѣжно обречены на гибель…

… но бѣда въ томъ, что постройки, возводимыя на мѣстѣ даже самых убогихъ и ничтожныхъ старыхъ домовъ, почти всѣ чудовищно безобразны…

Ну надо же! — Геля насмешливо покачала головой. — Если бы не «яти», вполне можно было бы выложить в интернете, никто бы и не догадался, что статье почти сто лет.

В Москве, ее Москве, шла настоящая битва против сноса архитектурных памятников — старинных домов и особняков. Защитники культурного наследия стояли в пикетах, строчили заметки в блогах, пытаясь остановить бульдозеры и стеноломы.

Да что там далеко ходить — ее папа и мама постоянно спорили на эту тему.

Алтын Фархатовна, коренная москвичка, цинично заявляла примерно то же, что и автор статьи: «Старые дома ломались во всѣ времена, и въ старину тоже не слишкомъ церемонились съ архитектурой предыдущихъ эпохъ» — и еще добавляла: «Здесь и с людьми особенно не церемонятся, позаботились бы сначала о жителях, а потом уже о домах».

Но понаехавший в нерезиновую из Англии Николас Александрович горячо возражал: «Да пойми же ты, люди, которые не умеют уважать свое прошлое, никогда не научатся уважать себя!» — и, высунув язык, рисовал Гелиными фломастерами кривенький плакат «Руки прочь от старой Москвы!», а потом уходил стоять в пикетах.

Наверное, мама была права, но почему-то папа в этом случае вызывал большую симпатию.

Геля со вздохом оставила газету — пора сваливать отсюда, пока не застукали. Быстро посмотреть, что тут еще интересненького, и сваливать.

У самой двери слева находилась вещь, по мнению Гели, несколько неуместная в кабинете, — походная койка, покрытая грубым верблюжьим одеялом.

Однако в дальнем, свободном от книг углу она увидела вещь, еще более неуместную и рассмешившую ее до слез, — на толстой цепи с потолка свисал большой кожаный мешок с песком.

Дело в том, что по утрам из глубины квартиры доносились звуки какой-то глухой возни, неясные выкрики и стуки — словно кто-то мутузил кулаками мешок с песком. Г