— Это хроноскоп. Аппарат, в память которого занесены все известные хронодыры. Например, вот так выглядит хроноскопическая карта Москвы…

Ван Дорн нажал кнопочку, и на экране появилась схема российской столицы. Город был весь испещрен белыми точками, особенно густыми в центральной его части.

— Даю увеличение, — промурлыкал профессор. — Скажем, район Белого Города, то есть нынешнего Бульварного кольца.

Масштаб сделался гораздо крупней, и стало видно, что точки мерцают, будто сквозь них просачивается свет.

— Нажимаешь стрелочкой на любую и получаешь точное местоположение с указанием числа и года, в который можно попасть.

— Как их много! — воскликнул потрясенный Ластик. — Сотни и сотни!

— На самом деле хронодыр гораздо больше, просто хроноскоп регистрирует лишь те из них, которые представляют практический интерес, то есть дыры-гиганты диаметром больше двадцати сантиметров. Кстати, вы позволите измерить вашу талию?

Ван Дорн извлек из саквояжа коробочку с клеенчатым портняжным метром, моментально обмотал ленту вокруг Ластика и удовлетворенно сказал:

— Угу.

А шестиклассник Фандорин все не сводил глаз с таинственно помигивающей карты Бульварного кольца.

— Где вы достали такой прибор?

— Что значит «достал»? — обиделся Ван Дорн. — Не достал, а изобрел. В свободное от поисков Райского Яблока время я возглавляю Королевский центр экспериментально-прикладной технологии. У меня, молодой человек, триста восемьдесят пять патентов на научные изобретения, я член пяти академий и восемнадцати ученых обществ. На сегодняшний день я самый главный в мире специалист по аппаратуре, исследующей Необъясненные Наукой Явления!

Впечатленный Ластик почтительно притих. Но тут ему вдруг вспомнилось, что у них в квартире тоже есть одна загадка, над которой семья Фандориных давно уже ломает голову.

— Ой, знаете, у нас на кухне тоже есть не поддающееся объяснению явление! — начал рассказывать он, готовый внести свой вклад в науку. — Если прижаться ухом к стене, слышно голоса. Будто кто-то ругается. Все время, без остановки! Женщина и мужчина.

— А что, в России это редкость? — заинтересовался профессор. — Когда муж и жена все время ругаются?

— Да не в этом дело! Там, с той стороны, нет никаких соседей. Квартира стоит пустая, хозяева уехали работать за границу. Папа говорит, что, наверно, в стене трещина, и звуки по ней доходят с другого этажа, но все равно очень странно.

Профессор воинственно схватил хроноскоп:

— А вот мы сейчас проверим. Ведите меня, юный фон Дорн!

Исследовательская экспедиция проследовала по коридору на кухню.

— Вон в том углу, — показал Ластик, но профессор закрыл глаза и даже отвернулся.

— Нет-нет, не подсказывайте. Мой прибор не только регистрирует отверстия во времени, но и умеет их обнаруживать. — Профессор нажал кнопку, и карта Москвы исчезла с дисплея. Вместо нее в центре экрана возникла зеленая точка, от которой протянулась линия и медленно поползла по окружности. Внезапно она остановилась, точно указывая на тот самый угол, и из зеленой сделалась бледно-розовой. — Так и есть. Хронодырка, но совсем малюсенькая. Видите, луч едва окрашен? Ну-ка, что там у нас? — Ван Дорн нажал другую кнопку и прочел. — 31 марта 1968 года. Диаметр четыре миллиметра. Ничего интересного. Сюда разве что таракан пролезет.

— Так вот откуда они берутся! — ахнул Ластик. Мама вела затяжную войну против этих настырных тварей. Перепробовала все средства, даже вызывала бригаду спецобработки — ничто не помогало.